Именно тогда, когда куры прекратили нестись, миссис Толд, чей муж был владельцем фермы, приказала птичнице относиться к зерну с большим тщанием, ибо оно, по ее словам, этой зимой подорожает. И чтобы угодить хозяйке, та стала выносить из амбара только сорное зерно, не трогая отборного зерна, чтобы хозяева похвалили ее за заботу и бережливость. Она осторожно вносила в птичник тощие зернышки и разбрасывала их по траве, и так далеко разбросанными оказывались эти крошечные семечки, что слепой курице, сколько бы она ни рылась в земле, не удавалось найти ни одного.
Но однажды по счастливой случайности, тщетно пытаясь раздобыть еду, она вспомнила о небольшой дырке в пасторской изгороди, в которую лазила до того, как ослепла, чтобы попасть на огород с капустой, где можно было раздобыть вдоволь еды тогда и, может быть, даже сейчас, хоть ей и мешала слепота.
Но, увы! — как одно бедствие часто ведет к другому, насмешка громоздится на насмешку, а неприятность на неприятность, так и сейчас, пролезши в дыру, она застала в огороде пасторского садовника, который считал всю домашнюю птицу отродьем Сатаны, — садовник выдергивал из земли кочаны капусты и готовил почву для картофеля.
Над курицей, казалось, нависла беда, ибо, едва она пролезла в дыру, чая оказаться в Раю, как садовник запустил в нее лопатой, вынудив нырнуть обратно с горестным кудахтаньем.
Всю следующую неделю она была принуждена вести очень скудное существование: ее гоняла птичница, стоило ей приблизиться, и клевали другие куры, которые, выклевав ей глаза, хотели естественным образом пожрать и ее саму.
Будучи обречена, как ей казалось, на грустный и затяжной конец и основательно упав духом, она вовремя вспомнила о силе молитвы, и не успела она промолвить «Богородице, дево, радуйся!», как ей пришла в голову мысль, которая заставила ее высказаться так:
— Какая же я глупая! — воскликнула она, выскакивая из канавы, где она лежала, и встряхивая перьями. — Какая я дура, что лежу здесь и помираю с голоду, только потому, что этот ужасный садовник выгнал меня из пасторского огорода! Мистер Стайлз (а так звали садовника) сейчас, наверное, уже вскопал весь огород, а у него в привычке, крепко потрудившись, восстанавливать силы в сарае для инструментов, ибо, когда у меня еще было зрение, я однажды заглянула туда и увидела, как мистер Стайлз поднимает к губам бутылку, делает большой глоток и затем зажигает трубку. Черт меня побери за такую забывчивость! Я еще более неотесанна, чем я думала. Мне стоит только пролезть в дыру в изгороди и ступить на свежевскопанную землю, как я найду там вдоволь червей.
Едва произнеся эти слова, курица с громким кудахтаньем проворно пролезла в дыру и обнаружила, что стоит на мягкой, темной, только что вскопанной почве.
Но радости бедной курицы вскоре суждено было обратиться слезами, ибо хоть она и помнила, что лопата садовника выворачивает на поверхность червей, она позабыла о своей слепоте, и пускай червей было обилие — а их здесь в самом деле был много, — сколько она ни копала, все не могла напасть ни на одного. Один раз, усердно копая — хотя и без успеха, — она перешла на новый участок и как раз наступила на мягкое тело червя, которого заглотала бы в один миг, не сумей червь ускользнуть в свою норку.
Курица прилагала неоднократные усилия обнаружить его укрытие; она в сердцах рыла когтями землю и засовывала в почву клюв, пытаясь его найти, но безрезультатно, ибо слепота мешала ей узнать, куда червь скрылся. Наконец, чувствуя, что дело бесполезное, и червь сумел от нее удрать, она остановилась, взъерошила перья и принялась искать клювом под крыльями в надежде обнаружить блоху.
Успокоившись таким образом и полагая, что червь ее слышит, она обратилась к нему.
— По какому-такому закону или указу, — вскричала она, — ты избегаешь меня, когда черви назначены Творцом птицам в пищу? Посему твой прямой долг — отдать свое тело мне, чтобы поддержать мою плоть в жизненном состоянии, для чего я и предназначена. Я происхожу из честной семьи. Мои хозяева регулярно ходят на мессу и в положенное время исповедуются священнику в своих грехах — самый главный из которых — некоторая мелочность в части кормления своей птицы. Они отдают десятую часть дохода бедным в качестве жалованья, дабы уберечь тех от греха праздности. Мой хозяин неповинен в том, что мне выклевали глаза. И Господь поставил тебя близко ко мне, слепой, чтобы я могла, не видя тебя, употребить тебя в пищу. Однако вполне возможно, что тебя не учили законам жизни, и я, с твоего разрешения, научу тебя им. Ты обязан знать, что все формы низшей жизни созданы лишь для того, чтобы служить пищей для форм высших. Бык ест прелестную зеленую травку, Человек ест Быка, а его самого поглощает Бог — ибо утроба Бога есть вечность человека. А потому твой единственный долг — поскольку в тебе течет холодная кровь червя — выползти из земли, чтобы я могла тебя проглотить. Отдавая свою жизнь мне, как человек отдает свою Богу, ты начнешь новую жизнь — ты станешь частью моего величия и поможешь создать из бедного червя прекрасную курицу.