Как только служба закончилась и мистер Такер ушел, Пим медленно и боязливо возвратился к алтарю. Съесть так много хлеба от мистера Джонсона и так много своего Творца было ужасно, но уронить часть Его на пол было еще хуже.
После того, как он съел Бога, Пим задумался, на что Бог похож. Он предположил, что Бог отчасти напоминает владельца деревенского кабачка. Мистер Хукс, владелец, был похож на судью и вполне мог сойти за творца всех людей.
— Ты взаправду вытащил меня из огромадной бочки и положил в махонькую чашку, — произнес Пим, — и когда настанет мне помереть, Ты вытряхнешь меня из нее обратно в прах, откуль я пришел. Так все говорят. Но ежели я, значит, съем Тебя после завтрака и стану таким же важным, тут-то моему счастью и конец. Очень даже возможно, — продолжал Пим, не отводя взгляда от упавшего на пол кусочка, — что Тебе не особо-то понравилось, когда бестолковый Пим уронил Тебя на церковный коврик. Негоже этак-то падать святому хлебу. Я ведь кто? Червяк, а Ты — тот, кто сотворил весь круглый мир, моря и старый Мэддерский холм. Не годится Пиму идти на небо без Джонни-то Тула. Может, дозволишь нам жить тут веселой семейкой? Некоторым ведь конец сразу приходит, некоторые скрючиваются и заживаются на свете, как старый Баркер, но все идут в прах.
— Виноват, — сказал Пим, обращаясь к упавшему кусочку, — что проглотил другую часть Тебя.
— Мистер Пим!
Клирик церкви святого Николая глянул на амвон, заглянул в придел, но никого не увидел.
— Мистер Пим!
Его имя произнесли рядом с ним.
— Ежели малюсенькая корочка обратилась в Бога, то, стало быть, это она и говорит, — решил Пим.
— Отчего бы и нет? — сказала просвира. — У меня столько же прав говорить, как у любого другого.
— Ну да, так и есть, — воскликнул Пим, — а теперь, раз Ты разговорился, может, выслушаешь меня, и, стало быть, уважишь нашу с Джонни просьбу.
— Говори, — сказала просвира.
— Мы тут с Джоном Тулом, — произнес Пим, — с тем, значит, что под тисом лежит, где солнце не светит — просим Тебя в последний день оставить нас двоих лежать в земле.
— Но вы же еще не мертвы!
— Мне-то давно пора с Богом свидеться, — сказал клирик. Просвира улыбнулась. — Добрая могила да ладный гроб — это хорошо, но мне как-то неохота ни в рай, ни в ад. Хочется лежать там, куда меня положат, рядом с Джонни, чтобы наверху, в деревне, дни приходили и уходили, возвращались и снова уходили. Большой серый камень, что стоит в поле, так и будет там, и амбар мистера Толда тоже. Мы с Джонни не хотим идти ни в какое новое место, мы лучше будем сухими костьми в Мэддере — потому как это наш дом — чем господами на небесах.
— Увы! — произнесла просвира.
— Ты-то знаешь, — продолжал Пим, — что я в компанию к барам не гожусь; они только надо мной шутки шутят.
— Ну что ж, это так, — ответила просвира, — это так.
— А миром-то я доволен, — сказал Пим. — Жизнь была у меня добрая. До того, как стать клириком и да силки на кроликов расставлять, я у мистера Толда землю пахал. Люблю иной раз присесть ночью да потолковать о тех, кого уже нет. Меня скоро тоже не будет, и я не желаю, как и Джонни, чтобы меня тормошила какая-то труба.
— Зато все другие хотят восстать, — заметила просвира, — даже духовенство.
— Духовенству-то, — сказал Пим, — так легко не угодишь. У них и слуги есть, и даже собачки разные. Они вон и баранину едят, и рисовый пудинг, у камина посиживают и музыку слушают.
— Скажи мне, — осведомилась просвира, — говорят ли люди обо мне? Поминают ли меня?
— Поминают, и еще как, — пробормотал Пим.
— Как же? — спросила просвира.
— Пастух клянет Тобой своего пса, возчик Бир хает Твоим именем старика Боксера, а мистер Такер говорит, что Ты вроде как не лжец.
— И, тем не менее, Я создал зеленую траву, мистер Пим!
— Просто Пим для духовенства, — сказал Пим.
— Мистер Пим!
— Да, святой хлеб.
— Мистер Пим, Я разочарован тобой. Я надеялся, что ты захочешь обретаться со Мной, ибо, по правде сказать, я приуготовил для тебя и для Джона Тула славу на небесах.
— Но Ты приготовил и землю тоже, и славный холмик для постели, а на небесах у Тебя будет мисс Петтифер, как она есть благородная дама.
— Но, мистер Пим, никогда не вкушавший от древа познания, — Я собирался даровать тебе вечное счастье.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Пим. — Вон в какую оказию Ты попал, но разве Ты не Бог?