Оглядываюсь. Понимаю, что за мыслями совсем не заметила, как резко увеличила ритм и убежала довольно далеко от парка. В который раз убеждаюсь в том, что вспоминать прошлое лучше в более спокойной обстановке.
Пока я возвращаюсь обратно, не могу не любоваться вечерним небом и самолетами, которые вальяжно в нём кружат, оставляя за собой белоснежные полосы. Красиво. Я люблю такие пейзажи, они каким-то образом всегда успокаивают. А ещё более прекрасны виды нашего города. Марилебон настолько чудесен, что куда ни глянь — везде найдётся что-то захватывающее. Город славится тем, что в нем живут многие художники, актеры, писатели, и вообще он достаточно элитный. По крайней мере, так считали раньше. Большую известность эта местность получила благодаря домику Шерлока и музею мадам Тюссо.
Я же, к примеру, нахожу прекрасное в настенном граффити наряду с особняками, в цветочных арках и стоящих рядом магазинчиках. И все же Марилебон остаётся бессмертной классикой. Здесь пахнет старинной культурой, высокородной аристократией: Диккенсом, Уэллсом, Коллинзом. Можно даже сказать, что колоритный дух тех времён здесь всё ещё жив.
В детстве, когда я гуляла с соседскими ребятами, мы любили тайком проникать меж особняков и заглядывать за чужие заборы. Однажды, жарким июльским днём, нам удалось наткнуться на Пола Саммерсона, который отдыхал со своей женой возле бассейна. Смеху было! Только охранники нас все же заметили. Пришлось рвануть с места и лететь оттуда со всех ног. Помню тот день до мельчайших деталей. Вернулась домой, рассказала Брук и родителям… Мама с папой смеялись, а сестра обиделась на то, что я не позвала ее с собой. Она всегда обижалась по пустякам.
Выключаю музыку и поднимаюсь по ступенькам. Пробежка до дома получилась быстрой. С мыслями забываешь о том, сколько времени тратишь на дорогу. Тебя уносит в этот мир размышлений, где пребываешь пусть и долгое, но такое драгоценное время.
— Джи, как прогулялась? — спрашивает мама, встречая меня в коридоре.
У неё в руках большая картонная коробка, которая сразу привлекает мое внимание.
— Отлично, — признаюсь я и дарю маме широкую улыбку. — Давно так не наслаждалась погодой.
Она ставит коробку на тумбочку. Я борюсь с желанием посмотреть, что в ней лежит. Перевожу взгляд на маму и пытаюсь по ее глазам понять, прячет она там что-то или нет. Но вместо этого вижу лишь усталый взгляд. Ее короткие светлые волосы убраны назад, из-за чего лицо при свете приобретает более острые черты. Она сбросила около десяти килограмм за последние два года, и, на мой взгляд, потеряла то тепло, что жило в ней раньше. Конечно же, в маме не произошли какие-то изменения внутренне, но во внешности — очевидно. И я даже не знаю, как ей подходит больше. Да и не важно. Я не зацикливаюсь, потому что главное, чтобы ей самой было комфортно.
— Покажешь мне, что прячешь в коробке?
Подхожу ближе и чувствую, как напряжение в комнате медленно нарастает. Мама отходит назад и убирает коробку за спину. Я морщусь от недовольства и непонимания.
— Что там?
— Джитта, милая, на кухне ждёт фруктовая тарелка, иди — покушай! — она переводит тему, очевидно не желая, чтобы я продолжала расспрашивать. — Это посылка с работы пришла. Ничего особенного.
Мне тяжело. В груди всё сковало. Должно быть, мама что-то скрывает, и это «что-то» не даёт мне покоя. Прохожу вперед и слышу, как за мной раздаётся облегчённый выдох. Значит, мама действительно утаивает какой-то секрет. Только потому, что и так принесла ей достаточно мук, я ухожу оттуда и забываю про эту чёртову коробку.
Со смешанными эмоциями вваливаюсь в нашу с Брук комнату, толкая дверь ногой, так как в руках у меня огромная тарелка с фруктами и душистыми ягодами.
— Джитта Эвердин на месте. Включай своего Стайлса.
— Ничего себе появление! — игриво двигает бровями Брук, и я заливаюсь смехом.
В комнате темно, поэтому для большей атмосферности мы включаем гирлянду.
— Хорошо, что мы ее повесили, — усмехаюсь я.
Сестра кивает.
— Плюхайся рядом, Джи-Джи, — она кладёт рядом с собой мягкий пуфик и мы усаживаемся.
Руки Брук оказываются на моих плечах. Первая мелодия из какого-то альбома растекается по комнате, подобно тягучему мёду.
— Угощайся, — я протягиваю Брук фрукты, а сама беру клубнику.
В висках стучит. Словно над самым ухом раздаётся мелодичный голос: «На вкус как клубника летним вечером». Я улыбаюсь. Лето. Вечер. Клубника. Всё это будто списано с наших с Брук посиделок.
«И звучит как песня» — поёт следом Гарри, а мы с сестрой к этому времени уже во всю хохочем. Первый попавшийся трек и уже точно о нашей жизни.
— Обожаю киви! — восклицает сестра, уплетая фрукты за обе щеки. — Ну что, как тебе его творчество?
— Мне нравится, — абсолютно искренне отвечаю.
Гарри Стайлс — не мой кумир в музыке, но голос у него приятный.
— Удивляюсь, как ты раньше не замечала, — слова Брук впиваются в кожу ножами. — Джи?
Не замечала, потому что голова была занята другими мыслями, а сердце другими печалями…
— Кстати, ты завтра свободна? — резко спрашивает она. — На вечер никаких планов нет?
Я поворачиваю голову в сторону Брук, чтобы увидеть её во всей красе. Русые волосы сестры блестят при свете гирлянды, в глазах прыгают искорки, а вздёрнутый кончик носа слегка покраснел.
— А почему ты спрашиваешь? — кусаю яблоко и хитро ей подмигиваю. — Бру-у-ук? Что ты задумала?
— Хочу познакомить тебя кое с кем, — она облизывает губы и смущённо улыбается, будто старшая сестра здесь я, а не Брук.
Знаю, она жаждет моего одобрения. Из-за волнения заламывает пальцы. А я осознаю, что все мои подозрения оправдались. Сестра влюбилась, я давно это поняла. Да и причин на то было немало: в последнее время хорошее настроение преследовало её по пятам, Брук часто где-то пропадала, ходила по магазинам и покупала себе одежду. Не только повседневную, но и на выход — я могу найти в её гардеробе платья, что служит явным намёком.
— Во сколько? — задаю лишь один вопрос, а в ответ сразу же получаю объятия. — Полегче!
— Я рада, очень рада! — щебечет она. — Ты наконец-то с ним увидишься!
От Брук очень приятно пахнет, не могу этого не отметить. Сладкая смесь ванили и пионов. Я откликаюсь на её объятия, чувствуя себя при этом так хорошо, словно лучше и быть не может. На данный момент уж точно.
========== 3. Знакомство с демоном ==========
Следующим утром я забегаю в школу запыхавшаяся и немного разбитая. Проспала. Такое часто случается, но сегодня особенный день — опаздывать нельзя, нужно успеть поговорить с директором по поводу лагеря. Поэтому я сдуваю с лица выбившиеся пряди волос, поправляю лямку рюкзака и в спешке направляюсь к классу. Стены школы приводят меня в полнейшее безразличие. От нахождения здесь не холодно и не жарко. Я по обыкновению выполняю все требования учителей, сдаю работы, общаюсь с одноклассниками на расстоянии вытянутой руки — и вроде бы всё меня устраивает.
— Привет, — здоровается со мной Одри, преграждая дорогу в класс.
Она покрасила кончики в синий цвет и специально выпрямила волосы, чтобы это заметили. Хороший ход. Её негативная «аура» давит мне на мозги, и я отхожу чуть дальше, чем ей бы хотелось.
— С утром! — намеренно пропускаю слово «доброе», потому что не нахожу его подходящим для описания этого момента.
Одри косится на меня. Уверена на сто процентов, она ждёт, чтобы я призналась, каковы шансы поменяться. Не хочу её разочаровывать, но ведь я и сама этого не знаю.
— Поспеши к директору.
После такой наглости с её стороны, я на секунду задумываюсь, а стоит ли мне вообще с ней меняться? Она не достойна этого, раз так со мной обращается. Готовлюсь ответить на чистой воды моветон, но меня прерывает звонок на урок. Поджав губы, я беру рюкзак и непринуждённым шагом направляюсь к своей парте. Во втором ряду она третья по счёту. Одри, проходя мимо, кидает в мою сторону убийственный взгляд и смахивает со стола две тетради с конспектами. Удивительно. Чем больше делаешь для людей, тем меньше они тебя ценят. Жестокая, но правда. Тут даже есть некоторая схожесть с бабочками: им суждено летать, но одна лишь преграда может лишить их самого драгоценного — крыльев. И это угнетающе.