«Ни за что, — твердо решила она. — Уж лучше смерть».
Лейси вспомнила, с чего все началось. Как было бы здорово, если бы Изабель Уоринг никогда не пришло в голову звонить ей и предлагать заняться продажей квартиры Эмили Ланди. Если бы она взяла трубку и поговорила с Изабель в тот вечер перед ее убийством.
«Если бы я поговорила с ней, возможно, Изабель назвала бы мне имя. Могла хотя бы рассказать, что нашла в дневнике Эмили. „Мужчина“ — ее последнее слово. Какой мужчина? Что ж, очень скоро я узнаю, кто за этим стоит. Случилось одно из двух. Первое — мама случайно сдала меня, и второе — в полиции есть человек, который работает на другую сторону. Свенсон должен был получить у начальства в Нью-Йорке разрешение дать мне полторы тысячи долларов, чтобы я смогла записаться в Эдинский спортклуб. Или утечка информации происходит в прокуратуре. Хотя последний вариант слишком невероятен. Программа по защите свидетелей существует давно, наверняка людей для такой работы отбирают по всей строгости.
А мама? В последний раза мама ужинала в ресторане Алекса Карбайна, — подумала Лейси. — Алекс мне очень симпатичен. Он был так мил в тот день, когда ранили Бонни. Но что мы знаем о нем? В первую нашу встречу на ужине у Кит и Джей Алекс сказал, что был знаком с Эмили».
«Джей, похоже, тоже был знаком с Эмили, — проснулся внутренний голос. — Но он отрицает это. Странно, что, когда заговорили об Эмили, Джей расстроился и попытался сменить тему».
«И не впутывай мужа Кит в эту историю, — одернула она себя. — Пусть у Джея свои тараканы в голове, но в целом он человек хороший и очень надежный.
Джимми Ланди? Нет, только не он. Сколько горя было в его глазах, когда я отдавала ему копию дневника Эмили.
Полиция? Я передала им оригинал дневника Эмили, — думала Лейси, — и его у них выкрали. Теперь Джимми Ланди хочет знать, на самом ли деле в конце были нелинованные страницы. Помню, я их видела. Все в пятнах крови. Раз из полицейского участка исчезли копии именно этих страниц, значит, именно в них есть что-то важное».
Копия Лейси лежала в сумочке под передним сиденьем. Мужчина справа наверняка станет отпускать комментарии, а Лейси совершенно не хотелось с кем-нибудь говорить. Даже с незнакомцами. Особенно с незнакомцами!
— Наш самолет заходит на посадку…
«Чикаго, — подумала она. — Потом будет Нью-Йорк. Домой!»
Пассажиров попросили привести спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни, потом добавили:
— Наша компания приносит вам свои извинения за вынужденную задержку с вылетом рейса. Вам, вероятно, будет интересно узнать, что сразу после того, как наш самолет взлетел, видимость снова упала, и все рейсы после нашего были задержаны и смогли вылететь лишь несколько минут назад.
«Что ж, получается, меня и моего преследователя разделяет всего один час времени», — подумала Лейси.
Новость была приятной, но с другой стороны… Если ее преследователь сообразил, что Лейси летит в Нью-Йорк, то не лучше ли бы было для него отправиться сразу туда и ждать Лейси в Нью-Йорке?
48
Все тело умоляло Тома Линча не бросать Алису одну. Через пять миль по дороге в Сент-Пол он развернулся и поехал обратно. Он не станет мешать ее разговору с матерью или с кем-то еще из родственников. Но, решил он, Алиса однозначно не станет возражать, если он подождет ее в вестибюле или в машине. «Алиса попала в беду, я должен быть рядом, должен поддержать ее», — думал он.
После того как Том решил вернуться, его раздражали автомобили, которые еле двигались по заметенной снегом трассе. Увидев полицейские машины с включенными мигалками у дома Алисы, Том понял, что оказался прав. Полицейский направлял поток машин и подгонял водителей, глазеющих на скопление патрульных машин.
Сердце Тома екнуло: приезд полиции связан с Алисой. Том припарковал машину на свободное место в полуквартале от дома Алисы и бросился назад.
— Я наверх, — сказал он полицейскому. — Здесь живет моя девушка, мне нужно увидеться с ней, убедиться, что с ней ничего не произошло.
— Как зовут вашу девушку?
— Алиса Кэрролл из квартиры 4С.
Полицейский переменился в лице, и Том понял — с Алисой что-то случилось.
— Следуйте за мной. Я провожу вас наверх, — сказал он Тому.
В лифте Том заставил себя спросить то, о чем даже подумать боялся: