Лейси нашла взглядом стеклянное пресс-папье. Размером почти как бейсбольный мяч — должно быть, тяжелое. Сама она дотянуться до него не могла, а вставать — слишком рискованно. Тогда Лейси прикоснулась к руке миссис Хоффман и показала пожилой женщине на пресс-папье.
Через дверь Лейси видела нижние ступеньки лестницы. Вот он где. Между деревянными перилами виднелись начищенные туфли.
Слабая дрожащая рука схватила пресс-папье и сунула Лейси. Та встала, замахнулась и, как только Кёртис Колдуэлл показался на ступеньках, изо всех сил бросила пресс-папье в его грудь.
И попала чуть выше живота — Колдуэлл как раз собирался сбегать по ступенькам. От удара он споткнулся и выронил пистолет. Лейси ринулась, чтобы отпихнуть пистолет подальше от Колдуэлла, а миссис Хоффман, пошатываясь, добралась к двери и распахнула ее. И закричала.
В дом ворвался детектив Слоун. Пальцы уже смыкались на рукоятке пистолета, когда Слоун занес ногу и с силой ударил по запястью Саварано. За спиной Слоуна стоял Ник Марс и целился Саварано в голову.
— Нет! — вскрикнула Лейси.
Слоун резко развернулся и ударил напарника по руке — пуля попала Сэнди в ногу. Саварано взвыл от боли.
В потрясении Лейси смотрела, как Слоун надел наручники на убийцу Изабель Уоринг. На улице пронзительно завыли сирены приближающихся машин. Наконец-то она посмотрела в лицо человеку, взгляд которого в течение последних нескольких месяцев не давал ей покоя. Ледяная синяя радужка, мертвенный черный зрачок — глаза убийцы. Лейси вдруг поняла, что видит в этих глазах что-то еще.
Страх.
Тут появился прокурор Гэри Болдуин, с ним агенты. Он посмотрел сначала на Слоуна, потом на Лейси и затем на Саварано.
— Вперед нас успели, значит, — неохотно заметил Болдуин. — Я рассчитывал найти его раньше, ну ничего… Поздравляю, отличная работа.
Он склонился над Саварано.
— Привет, Сэнди, — тихо сказал он. — Я тебя уже обыскался. У меня и камера для тебя готова, на двери — табличка с твоим именем. Самая темная, самая маленькая камера Мариона — самой жестокой тюрьмы США. И заперта она будет двадцать четыре часа в сутки. Разумеется, одиночная. Не знаю, вдруг она тебе не понравится, здесь угадать сложно. В любом случае в одиночной камере редко кому удается сохранить рассудок. Ты подумай о ней, Сэнди. Только представь себе. Камера, персональная, специально для тебя. Маленькая такая, крохотная камера. И вся твоя. Причем на всю жизнь.
Он повернулся и подошел к Лейси.
— А у вас как дела, мисс Фаррелл?
Лейси кивнула:
— Не всем так повезло.
Слоун направился к побелевшему Нику Марсу, забрал у него пистолет, снял с его пояса наручники.
— Кража улик — это нехорошо. А покушение на убийство — еще хуже. Ты знаешь, что ты должен сделать, Ник.
Ник сложил руки за спиной и повернулся. Его наручники защелкнулись на его же руках.
— Теперь они по-настоящему твои, Ник, — хмуро улыбнулся Слоун.
64
Джимми Ланди весь день не покидал своего кабинета. Стив Абботт несколько раз заглядывал к нему.
— Джимми, у тебя все в порядке?
— Как никогда, Стив, — отрывисто сказал он.
— По тебе не скажешь. Может, бросишь читать дневник Эмили? Одно расстройство для тебя.
— Слушай, прекрати мне твердить одно и то же.
— Хо-ро-шо. Обещаю, ни словом больше. Только знай, что в любую минуту я готов прийти на помощь.
— Да, знаю, Стив, спасибо.
В пять ему позвонил детектив Слоун.
— Мистер Ланди, — сказал он, — звоню от начальства. Просто хотел сообщить вам последние новости. Поймали убийцу вашей бывшей жены, взяли под арест. Мисс Фаррелл уже опознала его. Еще его признали виновным в смерти Макса Хоффмана. Кроме того, может быть, получится доказать его причастность к автокатастрофе, в которой погибла ваша дочь.
— И кто же он? — спросил Джимми, отметив про себя, что не чувствует ничего — ни изумления, ни злости, ни даже скорби.
— Его зовут Сэнди Саварано. Наемный убийца. Мы ожидаем, что он согласится с нами сотрудничать. В тюрьму ему совсем не хочется.
— А кому хочется? — ответил Джимми. — Кто его нанял?
— Думаю, мы очень скоро это узнаем. Ждем, когда Сэнди созреет. И есть еще одна новость — не такая важная, конечно, но тем не менее. У нас есть подозреваемый в хищении дневника вашей дочери из участка.
— Подозреваемый?
— Юридически да, пусть даже он уже сознался. Но клянется, что не брал трех нелинованных страниц из вашей копии. Полагаю, ваш напарник оказался прав: у нас никогда их и не было.