Она улыбнулась и снова откинула волосы.
— Прости. Я, наверно, утомила тебя своей болтовней о колледже.
— О, нет, вовсе нет! — заверил я.
— Хорошо. Потому что, знаешь, я наткнулась на этого же самого препода в самый удачный момент, когда он заигрывал с девушкой моего возраста. Можешь в это поверить?
Я ответил так быстро, как только может человек:
— Не могу!
— Понимаешь, этому мужику сорок. Думаю, если бы я была другого рода девушкой, то он, может, позволил бы мне пересдать тест, но честно. Я написала декану письмо насчет этого препода. Может, его уволят. По крайней мере, моя оценка изменится. Мой папа дружит с деканом. Уже много лет они вместе играют в гольф.
— О, неужели?
— Да. Знаешь, я чуть не пошла в другой университет, чтобы можно было «выбрать свой собственный путь» и все такое, но, в конце концов, я подумала... почему бы не пользоваться каждой возможностью, которая мне дается?
Она продолжала говорить, но мне было трудно ее слушать. Мне нравилось думать, что я, возможно, смог это выдержать гораздо дольше большинства, прежде чем те отключались. Я был уверен, что под этими дизайнерскими шмотками, наманикюренными ногтями и самым неприятным смехом скрывалась действительно интересная личность, но сегодня у меня не было ни терпения, ни внимания, чтобы ее отыскать. Мое тело практически пронзало электричество от одной мысли, куда мы в скором времени направимся.
Я невероятно долго искал информацию о группе Макс «Под стеклянным колпаком»*. Я узнал, что так они назвались после романа Сильвии Плат, что заставило меня вспомнить угрозу Макс на День благодарения засунуть мою голову в духовку, и чуть не умер от смеха. Басист и Макс являлись первоначальными основателями группы, а ее парень, похоже, присоединился к ним совсем недавно. Его звали Мейс**. Как ту штуковину, которую распыляют в глаза насильникам и грабителям. Или старинное оружие, которым забивали людей до смерти.
Он действительно был похож на надзирателя.
Из задумчивости меня вывел подошедший со счетом официант. У меня сжался желудок, когда я вложил в пластиковую папку невероятную сумму денег. Может, мне и не стоило идти на свидание, если я хотел отложить какую-то сумму на поездку домой на Рождество.
Я выдвинул стул Камми и предложил ей руку.
Она захихикала.
Господи, помоги мне.
— Я так рада, что познакомилась с тобой в том ужасном баре. Меня туда притащили мои друзья, и мне захотелось сразу же оттуда уйти. Ну, пока я не увидела тебя.
Потрясающе. Это значит, что она, возможно, возненавидит то место, куда мы идем.
— Так расскажи мне об этой группе, — попросила она.
На сайте я провел достаточно времени, чтобы словно попугай повторить все то, что прочитал:
— Это местная группа Филадельфии, которая сочетает рок и народную музыку. Должна быть хорошей.
— Круто.
Хихиканье.
Хихиканье.
Хихиканье.
Бог мой. Надо продолжать говорить.
— Ага, до этого я не слышал, как они играют, но знаю кое-кого из группы. Думаю, будет здорово. Ты любишь музыку?
Она начала говорить о Леди Гаге, и я вздохнул с облегчением. По крайней мере, этого должно хватить на дорогу в полтора квартала до «Огня». А там, я надеюсь, будет достаточно громко, чтобы заглушить ее глупое хихиканье.
Когда мы подошли к двери, я отдал плату за вход и счастливо проскользнул в затемненный бар. Я нашел нам столик, а потом сбежал, чтобы принести нам напитки. Когда я уходил, Камми озабоченно глядела на свой барный стул, будто могла подхватить от него вирус Эбола. В баре был огромный выбор местного пива. Себе я взял эль Ярдс. Камми захотела коктейль Космополитен. Бармен посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Вообще-то в этом месте не продавали Космополитен, но он все равно ушел, чтобы его приготовить. Пока я ждал наши напитки, то вытащил телефон и написал сообщение Макс:
«Здесь. Отличного выступления!»
Ответа я не ждал, потому что ей скоро выходить, но он пришел практически сразу.
«Спасибо. Заходи после за кулисы».
Ха. С ее первого сообщения мы даже ни разу не говорили, поэтому я предположил, что она пригласила меня только из вежливости... или заработать побольше денег, но, похоже, она искренне хотела меня увидеть. Я обдумал уже все стратегии, как можно с ней снова поговорить, но казалось, что мне даже не придется ими воспользоваться. Теперь оказалось в десять раз сложнее забрать у бармена напитки и вернуться к Камми, которая захихикала, когда я сел с, вероятно, самым худшим Космополитен в истории.
Надо отдать ей должное, она поморщилась, когда забирала напиток, но не пожаловалась. Я продолжал бросать взгляд на сцену в ожидании начала концерта. Мне удалось поддерживать вялый разговор с Камми по поводу ее планов учиться за границей.
— Я все никак не могу решить, где хочу учиться. В Австралии будет потрясающе. Или Лондоне. Но думаю, сейчас мой фаворит — Париж. А с другой стороны, мое мнение меняется раз в неделю.
— У меня есть подруга, которая сейчас путешествует за границей. Я уже сбился со счета, где она может быть, но последнее, что слышал — она где-то в Германии. Она уже много где побывала, разъезжая на поездах и останавливаясь в хостелах.
— В хостелах? Правда? А что, если ее изрежут на куски или еще что-нибудь в таком духе?
Я улыбнулся.
— Не думаю, что там все настолько плохо.
— И все же, — сказала она, откидывая волосы, — не думаю, что смогла бы там остановиться.
Заявляю официально. Я потерял всякую надежду откопать в этой избалованной девчонке нормального человека. Хотя вечер нельзя было назвать неудачным, потому что в этот момент из динамиков донесся пронзительный вой, и я увидел Макс, устанавливавшую на сцене микрофон.
В волосы у нее был вставлен тот же цветок, что и в день нашего знакомства. Окруженные белыми лепестками ее буйные рыжие кудри были еще более непослушными, чем я помню. Как будто она пыталась компенсировать тот день, когда ей пришлось уложить волосы для родителей. На ней были леопардовые шортики поверх черных прозрачных колгот, а красные шпильки делали ее ноги еще более невероятными. На плечах болталась белая порванная футболка, открывающая все участки и строение ее тела. Без каких-либо усилий она выглядела круто.
Ее бледная кожа буквально светилась в свете огней, а белая футболка была настолько прозрачной, что под ней я мог видеть очертания ее черного бюстгальтера. Мне это нравилось, пока я не вспомнил, что этот же черный бюстгальтер видели и все остальные. Она перекинула через голову ремень от гитары и в этот момент выглядела более по-домашнему, чем в своей квартире.