– Если они нас отследят?
– Амир, не будь параноиком! – почти приказываю я и кладу руку на его бедро.
Замолкает, в ужасе смотрит на мою руку. В черных глазах селятся страх и ужас. Будто тарантула увидели.
Не выдерживаю строгости, смеюсь.
– Боишься за свою честь?
Через мгновение Амир расслабляется, тоже хохочет.
– Едем! – давит на педаль газа, выруливая со стоянки дельфинария.
Девочки громко хлопают в ладоши.
– Спасибо, мачеха, – бросает мне по-доброму Лиля.
– Не за что, падчерица, – хохочу я. Настроение отменное… внешне.
Внутри я будто горю в аду. Какого ляда Аленке надо в Сочи? Зачем она сюда приехала? Искать меня? – в голове как в котле с кипятком бурлят миллион вопросов.
Значит, родители уже в курсе, что я потерялась и ищут меня. Тогда почему Аленчик была одна, и не позвала никого на помощь, узнав меня. Или она засомневалась в идентификации моей личности.
Если двадцать минут назад я шарахалась от сестры, то сейчас страшно сожалела о том, что не смогла дотронуться до нее, поговорить с ней.
Горящая боль в груди кричит о том, как я соскучилась по сестренке. За то чтобы увидеться с Леркой и Аленкой всё на свете отдала бы. Всё… кроме Амира.
Выгружаемся на подземной парковке ТЦ «Моремолл», шагаем навстречу женскому счастью – покупкам.
Амир плетется за нами.
Я иду по центру, держу близняшек за руки, Лилечка вышагивает впереди.
– Мамочка, купишь нам платюшки? – щебечет Зухруша, заглядывая мне в душу своими черными очами.
– Конечно, малыш. Только купит нам всё папа, маминой карточкой пользоваться нельзя.
Очень обидно знать, что на твоей карте лежит крупная сумма денег, нуждаться в ней в данный момент и не иметь возможности снять ее.
Неожиданно меня торкает. Откуда у матери всегда была крупная заначка денег.
Тогда, когда она купила дом за один вечер.
Когда отвезла Леру на лечение в Германию, и выложила за месяц тридцать миллионов.
Если учесть, что отец всю жизнь честно служит в полиции, а она работает косметологом (не смогла пойти по специальности в пластическую хирургию из-за того, что выбрала уход за семьей), то абсолютно не понятно, откуда брались крупные суммы денег.
– Твой дядя отправлял моей матери деньги все эти годы? Так сказать, мою долю, – спрашиваю у Ами, не глядя ему в глаза.
– Да, – без церемоний отвечает мужчина.
– Понятно, – неприятная информация виснет на груди тяжелым камнем.
Мы все эти годы были связаны с криминалом, и не хотели смотреть правде в глаза.
– Мачеха, сюда, – Лиля радостно заскакивает в один из магазинов.
Амир падает в кресло, а мы выбираем платья. Сгребаем горы цветных нарядов, несем их в примерочную. Отправляю Амиру воздушный поцелуй.
Мужчина провожает меня грустным взглядом.
Милый, – шепчу мысленно, – ели бы я была одна, я бы тебя позвала с собой.
Покупаем пять абсолютно одинаковых трикотажных синих платьев.
Почему нет? Мы же одна семья, будем ходить одинаковыми.
– Сейчас в бижутерию, покупать заколки, потом есть мороженое, – командую я.
Выходим из бутика, направляемся на поиски бутика с фенечками.
– Ой, я забыла в примерочной очки! – нервно извещаю своих. Натягиваю платок пониже на лоб, устремляюсь обратно в салон.
Амир, нагруженный пакетами, тяжело вздыхает.
– Девушка, я откладывала здесь платок женский, – заговорщицки подмигиваю продавщице.
Понимающе достает из-под прилавка вещь, пробивает.
Выуживаю из бюстгальтера банковскую карту, протягиваю.
Ноги деревенеют, а сердце грозится остановиться. По ушам бьет набатом: – Ты рискуешь! Вдруг Аким найдет тебя первым.
Но у меня нет другого выхода. Я должна подать отцу знак. Он должен точно знать, что я здесь. Тогда он найдет меня, и я всё расскажу ему об Акиме.
И мы с Амиром сможем зажить нормальной жизнью…
Прячу платок под неуютный огромный плащ, бегу к «своим».
– Хочу ванильный шарик и ореховый! – щебечу радостно, немного переигрывая.
Девчонки не слышат фальши в моем голосе, играю со мной в игру.
– Мне пломбир!
– Мне крем-брюле!
– Мне шоколадное!
– Если что, то мы еще не дошли до кафе! – одергивает нас отец семейства.
– Па-па, не обламывай кайф! – визжит радостно Лиля.
Сегодня впервые вижу, какая она настоящая – улыбающаяся, радующаяся жизни, любящая родных. Я рада, что она – мой близкий человечек. Эта сторона ее души и характера мне очень импонирует. Сейчас девочка напоминает мне Алёнку.
Спустя час радостного щебетанья и поедания мороженого, падаем в машину, отправляемся обратно домой.