Расторопная Лилибет тем временем мерцала то тут, то там, расстилая мою постель, взбивая подушки, опуская тяжелые портьеры и доставая из сундука ночную сорочку.
- Могу я для вас ещё что-нибудь сделать, донна Верне? Возможно, помочь с платьем? – почтительно поинтересовалась она, закончив готовить спальню. Вид у девушки был услужливый и готовый на все. Казалось, попроси я сейчас голову Ульриха Осеменителя, она тут же испарится на пару минут и вернется с искомым.
- На этом все, спасибо большое, Лилибет, - я постаралась вложить в свой голос максимум вежливых и при этом повелительных интонаций. Я ведь донна Верне, благородная (но не слишком) дама. Сливки сливок. Женщина, рожденная с серебряной ложкой, полной амброзии, во рту. Вполне привычно и естественно, что у меня есть собственная камеристка и целая толпа слуг, готовых выполнить любую мою прихоть.
Служанка сделала книксен, сказала, что вызвать её я могу, позвонив в любой момент в зачарованный колокольчик, и исчезла, растворившись в дворцовых коридорах. Я осталась одна. И как раз вовремя, потому что стрелка часов приближалась к десяти – времени, на которое была назначена аудиенция. Моя первая встреча с королем Аргентом тет-а-тет.
Мои комнаты и покои его величества соединяет почти незаметная дверь в углу моей спальни.
Вообще, королевский дворец, насколько я успела понять по планам и схемам, предоставленным любезным премьер-министром Хейлом, весь пронизан потайными дверями и узкими темными коридорами. Это словно бы дворец во дворце. На каждую галерею и широкий коридор найдется как минимум один скрытый от посторонних глаз проход, лестница, комнатка или, на худой конец, закуток. Наивные люди, далекие от дворцовой жизни и ни разу не бывавшие в больших особняках, подумают, что все эти потайные ходы созданы исключительно для того, чтобы шпионить и тайком шастать повсюду. Правда же, как это часто бывает, гораздо проще. Все эти многочисленные двери, лестницы и комнаты призваны защищать аристократию от всех тех прозаичных вещей, которые их нежная душевная организация вынести не в силах.
Ах, разве могут служанки с грязным и чистым бельем, тяжелыми подносами и корзинами угля ходить по тем же коридорам, что разряженные в пух и перья доны и доньи? Невозможно! Прислуге полагается скользить где-то в тенях, не попадаясь на глаза господам. Ценность хороших слуг в том, чтобы выполнять свои обязанности так тихо и незаметно, будто никаких слуг и вовсе нет, и все делается само собой.
Таким образом, в моей спальне имеется две практически сливающихся со стеной двери. Сквозь одну из них утром должна впорхнуть камеристка, чтобы помочь благородной донне втиснуться в платье, в должной степени удушиться корсетом (коварный предмет гардероба полон тонкостей: нужно затянуть его так, чтобы дышать было крайне затруднительно и неприятно, но возможно) и проделать еще парочку неприятных, но крайне необходимых манипуляций. К счастью для меня, корсеты утратили популярность и в моде сейчас дамы, способные дышать и после того, как съедят половинку абрикоса или выпьют полчашки чая.
Вторая же дверь предназначена для того, чтобы королевская дама сердца не бродила в неглиже по коридорам. Исключительно практичный народ эта аристократия, зря я считала, что они совсем оторваны от жизни. Простая схема: роскошная дама в соблазнительном одеянии, используя маленькую дверцу, проникает в святая святых всей страны и… Дальнейшее мы опустим, ибо тут все зависит от конкретных предпочтений субъекта, имеющего в данный исторический отрезок удовольствие просиживать жесткий трон.
Итак, следим за руками и смотрим, где же наша дама. Дама входит в королевскую опочивальню. Даже если она одета по всем стандартам и нормам этикета, то после кувырканий в спальне одежда определенно в беспорядке. Одеться сама она не может, ибо это не под силу никому, если только это не чародей или плод любви осьминога и человека. И вот тут вступает в дело запутанная система правил и неписаных законов. Камеристке дамы войти в спальню короля и помочь своей госпоже с нарядом будет… Правильно! Неприлично! Так что, дабы избавить королевских избранниц от удовольствия перемещаться между спальнями в полуобнаженном виде и ловить простуду, и соорудили специальную дверцу, сквозь которую я и покинула свою очаровательную фиолетово-оранжевую, вызывающую мигрень и нервный тик, спальню.
Тук-тук!
- Войдите! – откликнулся его величество.