тившись в клубки. Они чувствовали, что их силы на исходе и если им не представится возможности поесть сейчас, то они умрут от голода. Алиса не двигалась. Иногда Адам искоса поглядывал на худенькое, бренно лежащее возле стены тело, и на секунду задумывался, не мертва ли она. Но вскоре эти мысли улетучивались, как только Адам улавливал чуть слышимое сопение девочки. Всё в её внешности пробуждало в еле стоявшем на ногах парне какие-то странные и неоднозначные чувства: иногда мальчик был счастлив из-за того, что она рядом и он может на кого-то положиться, - особенно после того, как она зарезала того мужика, - но иногда он вспоминал ту ярость в её глазах, когда она наносила удары в живот охранник со всего размаха, вкладывая всю силу и всю ненависть, которая, казалось, исходила из неё видимой аурой и выходила она через тот самый нож. Нож, к слову, был определенно у кого-то украден, ведь маленькая девочка не могла сделать его сама или, что еще менее вероятно, купить его. Думая обо всем этом, Адам всё более и более развернуто воспроизводил образ этой девочки в голове, основываясь на своих чувствах и представлениях. Быть может её красота погубит его. Адам пытался встать, что давалось ему с трудом. Переваливаясь с ноги на ногу, он медленно двигался в сторону каких-то шкафчиков и странных железяк, - то был кухонный гарнитур и плита, которых до сего момента ни Адам ни Алиса не видели, - подойдя к ним и попытавшись аккуратно открыть. Адам вообще был очень брезглив и не любил мараться, но заполненные пылью полки не остановили и жажда сытной еды пересилила его. Он рылся в трех шкафчиках по очереди: в одном из них он нашёл 4 жестяных банки, которые выглядели так, будто лежали тут не один десяток лет. Помимо них мальчик заметил еще какие-то коробочки, отодвинув банки в стороны. Эти коробочки, видимо, раньше были цветными и гладкими, а сейчас они превратились в сырые и исказившиеся свертки, напоминающие прямоугольники. На каждом отсыревшем свертке виднелись черточки, линии, точки - всё это явно было не спроста, но Адаму не приходило ничего на ум, поэтому он просто сгрёб всё это и пошёл в сторону Алисы. Развернувшись, он аккуратно начал наступать на старинный пол, который каждый миг издавал жуткие скрипящее звуки. Вы когда-нибудь бывали в деревне, а именно в старых и заброшенных деревенских домиках, сараях? Вся эта сырость и скрипы создавали непередаваемую атмосферу, особенно когда ты идешь в этом доме совершенно один, не зная, кому он принадлежал, что тут было раньше и почему его забросили. Адама тоже мучил этот вопрос. - Странно, я ни разу не слышал, чтобы кто-то жил вне города или приютов. Но если и кто-то жил, то почему не живёт сейчас? Почему пустота и разруха заполонили этот дом, словно произошло какое-то несчастье? - нашёптывал себе Адам, шагая в сторону девочки. Подойдя к ней, его лицо исказилось от удивления: Алиса лежала в уголке комнаты, свернувшись калачиком и прижимая колени к себе всё сильнее и сильнее. Полумрак искажал реальность и многие образы переливались, путешествуя по комнате. Тут же Адам бросился к ней, сменив шаг на легкий бег рысцой. Подойдя вплотную к ней, он на мгновение опешил, взглянув ей в глаза, что наполнились слезами, стекавшими по её щекам, сменившись с пунцовых на бледно-серые, безжизненные, нечеловеческие. - Что случилось? - робко спросил Адам, взяв девочку за плечо и попытавшись повернуть к себе легким движением. - Ничего! Ничего не случилось! - дернувшись, небрежно пробормотала Алиса хриплым голосом. По ней было видно, что страдания и боль пытаюсь её, терзая её тело, словно множества пчелиных жал, вонзавшихся в тело. Адам почувствовал легкую дрожь, когда дотронулся до неё. С ней было явно что-то не так. - Алиса, может ты заболела? Скажи мне, что не так. Я ведь не сделаю тебе ничего плохого.. - Я убила его.. Я воткнула в него нож и убила его, живого человека! Он был живым! Настоящим! - не контролируя себя, вскрикнула девочка и начала трястись ещё сильнее. - Я не знаю, почему я сделала это. Я не хотела никого убивать, ведь он был таким, как я. Он был человеком! Адам наклонился к ней ближе, присев на колени и прижавшись к ней, накрывая собой её спину и хватаясь за руки, словно большой и теплый плед. - Послушай, если бы ты не сделала этого, то мы бы умерли. Ты и я. Понимаешь? - И что? Ты не думал, что, быть может, это наша судьба? Я никогда не смогу спать спокойно, зная, что совершила. - плача и хватаясь за рукав Адама бормотала маленькая девочка. В этот момент Адама одолевали очень смешанные и для него странные чувства: моментами он думал, что она совсем не права и просто капризничает, ведь она еще совсем ребенок. Но вдумываясь в её слова, Адам чувствовал, что он пытается быть фаталистом через призму случившейся ситуации, а не по своим соображениям. Одно было ясно точно - всё это получилось под вилянием голода, холода, боли и удручающей ситуации, в которой находились они. Что им делать дальше? Куда идти и, главное, как выживать? Всё это было ужасно сложно и голова мальчика перестала соображать, так как голод ужасно терзал и мучил, изводя весь организм и не давая ничего делать. Про девочку можно сказать то же самое, но она, по-видимому, была сейчас занята совершенно другим. На сложный и многозначный вопрос Алисы Адам не смог ответить ничего. Он просто покрепче обнял её и закрыл глаза, чтобы отвлечься от навалившихся проблем. Еще несколько минут он слышал её всхлипы и чувствовал незначительную дрожь. Через несколько минут она уже почти успокоилась, но всё еще лежала с открытыми глазами и о чём-то думала. Хотя о чём она могла думать, кроме убийства того жирдяя? Для Адама было странно всё это и впервые он осознавал, что его жизнь и жизнь другого человека в его руках. Он понимал, что никто не поможет, никто не поругает и никто не скажет, что ему делать. Он остался наедине со своими мыслями, опираясь на маленькую и бледную девочку, терзавшую себя мыслями, не свойственными ребенку.