— Не нужно. Все кончается, кончится и это, — ответила Изабель и подняла глаза к темному ночному небу, усеянному алмазными крошками звезд. — Не могу же я изображать твою любовницу до конца жизни!
Ах, до чего же трудно изображать любовницу человека, которого ты постоянно воображаешь своим настоящим возлюбленным — нежным, пылким, желанным… Господи! Как сдержать рвущуюся наружу страсть! Трещат последние переборки морали. Еще немного — и они треснут, и тогда страсть рванется наружу пенной, кипящей, сметающей все на своем пути волной.
— Нет, — слышала она за спиной голос Терренса. — Нет!
Он нежно положил руки на плечи Изабель, и от этого прикосновения оба они испытали одинаковое чувство — сердечную боль.
— Я хочу, чтобы это стало реальностью, — прошептал Терренс. — Пусть это станет явью!
Изабель сморгнула нежданно набежавшую в уголок глаза слезинку. Разве она сама не жаждет любить и быть любимой? Но для этого ей нужен не любовник. По-настоящему счастлива она может быть только в браке.
— Увы, — сказала она едва слышно. — Не всегда мы имеем то, чего желаем.
Терренс крепче обнял плечи Изабель и развернул девушку лицом к себе.
— А чего ты желаешь, Изабель? Можешь ты честно и прямо сказать, что я безразличен тебе? Или, напротив, что ты хочешь меня — так же, как хочу тебя я? — Он покачал головой. — Ты лжешь. Ты даже сейчас вся дрожишь!
— Я не лгу, — охрипшим от волнения голосом сказала Изабель, — когда говорю, что никогда не буду твоей любовницей. Я никогда не буду ничьей любовницей. Придет день, и я стану чьей-то женой, но до брака я не буду любовницей даже этого человека!
Терренс уронил свои руки.
— Чьей-то женой? Женой какого-то человека? Ты говоришь о ком-то, когда я говорю о нас — о тебе и обо мне.
— Нет, — сказала Изабель, и слезы градом хлынули у нее из глаз. — Я тоже говорю о нас. О тебе и обо мне. Но ведь когда мы говорим о нас, мы не можем говорить о браке.
Глаза Терренса застыли. Помертвело и его лицо.
— Ах да! Брак! Любимое женское слово. Амелия употребляет его, не испытывая ко мне никаких чувств. А теперь и ты говоришь его, и не добавляешь ни «хочу тебя», ни «ты мне нужен».
— Ни «люблю», — огорченно продолжила Изабель. — Это словечко и вовсе ничего не значит, правда, Терренс?
Ночную тишину спугнул звонкий звук пощечины. Терренс вздрогнул, голова его дернулась от удара.
— Изабель, — удивленно сказал он и потянулся к девушке.
— Не притрагивайся ко мне! — холодно сказала она. — Никогда больше не смей притрагиваться ко мне, слышишь?
Не дожидаясь ответа, Изабель подхватила повыше пышные юбки подаренного герцогиней платья и бросилась прочь.
Терренс молча посмотрел ей вслед и остался стоять на балконе — ошеломленный, подавленный.
— Так! — крикнула Дороти. — Изабель появилась на горизонте!
— О, дорогая, — вздохнула Летти, — мне кажется, она выглядит не слишком счастливой!
— А вот и Терренс, — доложила со своей мачты Тео. — И вид у него словно у собаки, упустившей зайца!
— Проклятие! — воскликнула Дороти и с треском ударила себя по колену веером. — Что там у них случилось? Ничего-то эта молодежь не смыслит в любви!
— Ничего не смыслит, это точно, — согласилась Тео, наблюдая за тем, как Терренс догоняет Изабель. Догнал. Рывком схватил за руку. — Деликатен, словно грузчик, — прокомментировала Тео.
Изабель попыталась вырваться и запуталась в платье.
В ту же секунду что-то случилось с оркестром. Музыканты зафальшивили, задергали смычками и наконец перестали играть. Танцующие пары перепутались, налетая друг на друга, толкаясь и наступая на ноги, и наконец сбились в один плотный разноцветный ком на сверкающем паркете бального зала.
— В чем дело? — воскликнула Дороти и сердито посмотрела на музыкантов.
— Сборище кретинов, — проворчала Тео и тоже искоса посмотрела на оркестр.
— О боже, — всхлипнула Летти и подпрыгнула на своем стуле так, словно ее поразила молния.
Среди музыкантов оркестра воздвиглась неуклюжая растрепанная фигура — такая высокая и массивная, что была бы похожа на статую, если бы не одно обстоятельство: статуи не шатаются.
Сэр Эдгар. Собственной персоной.
Он держал над головой наполненный бокал и продолжал размахивать им в ритме давно оборвавшегося танца.
При каждом взмахе руки из необычной дирижерской палочки вылетали капли шампанского и пенным дождем падали на пюпитры, размывая тонкую вязь нотных знаков, и на смущенные, растерянные лица музыкантов.
— Л-леди и д-джентльмены! — громовым голосом начал сэр Эдгар, и на его широком, раскрасневшемся от вина лице появилась кривая ухмылка. — Прошу тишины. П-п-прошу! Я хоч-чу сделать важное объявление!
— Нет, — сказала Дороти, утратив свое обычное самообладание. — Он не посмеет.
— П-посмеет, — огорченно вздохнула Лстти.
— Я оч-чень р-рад объявить всем о помолвке между Терренсом, маркизом Х-Хаверш-шэм, и моей любимой дочерью Амелией!
— Посмел, — угрюмо подытожила Тсо.
В зале повисла мертвая тишина — разом смолкли все разговоры, смех, шушуканье. Даже шорох шелковых платьев и тот стих. Все обернулись к застывшему, словно снежная скульптура, Терренсу и громко зааплодировали. Изабель, которую Терренс продолжал держать за руку, тоже застыла и побледнела как мел. Затем выдернула руку из безжизненных пальцев Терренеа и поспешила затеряться в толпе. Снеговик по имени Терренс не шелохнулся. Должно быть, не заметил даже своим замороженным мозгом исчезновения девушки.
— Жениха! Невесту! Просим! — послышались возбужденные возгласы.
Амелия широко улыбнулась, подхватила юбки и плавно двинулась через зал навстречу Терренсу.
С другой стороны к будущему зятю подгребал на нетвердых ногах будущий тесть.
— Святые небеса! — ахнула Дороти и повернулась к сестрам. — Поторопитесь, леди!
Летти и Тео вскочили со стульев. Не теряя времени, Дороти приняла на себя командование.
— Тео, возьмешь Эдгара. Летти, на тебе — Амелия. Я займусь Терренсом.
По залу пролетел шум голосов, сменившийся аплодисментами.
Десятки глаз уставились на Терренеа, по-прежнему стоящего неподвижно, с кривой застывшей улыбкой на белом как снег лице.
Дороти решительно протолкалась сквозь толпу и подошла к внуку.
— Это такая потрясающая весть, что мой внук от радости даже онемел, — сказала она окружающим.
Публика зашумела громче, но все дружно повернули головы налево, когда оттуда донесся глухой стук. Дороти тоже посмотрела в том направлении и не смогла сдержать улыбку.
Тео решила поставленную перед нею задачу в своей коронной манере. Вспомнив молодые годы, она ловко подставила подножку сэру Эдгару, и теперь он неподвижно лежал, уткнувшись носом в блестящий, пахнущий мастикой паркет.
Справа дела шли не так успешно. Щупленькая, маленькая Летти отчаянно суетилась вокруг Амелии, желая загородить ей дорогу, но, увы, могла ее только ненадолго задержать, но не остановить. Новоявленная невеста медленно, но неотвратимо продолжала движение к своей заветной цели — застывшему от ужаса жениху. Так движется по весенней реке ледокол, уверенно раздвигая тяжелым носом толкущиеся на пути докучливые льдины.
Дороти моментально оценила ситуацию и широко взмахнула рукой.
— Попросим будущую невесту сказать нам несколько слов!
Амелия замедлила ход и улыбнулась. Раздались легкие аплодисменты. Она улыбнулась шире и остановилась окончательно.
— Благодарю вас, — сказала она. — Я счастлива, что именно вы оказались рядом со мной в этот знаменательный вечер!
Не теряя больше ни секунды, Дороти подошла к Терренсу и дотронулась до его рукава:
— Я знаю, ты готов разорвать меня в клочки. Пойдем куда-нибудь в укромный уголок. Сделаешь это по крайней мере не у всех на глазах.
— Бабушка! — наконец обрел дар речи Терренс.