— Потрясающий выбор! — заметил Терренс.
— Я тоже не в восторге, но ты нанял меня для этой роли, и я собираюсь честно отработать до конца. Если ради твоей свободы мне нужно лечь с тобой в постель, я лягу.
Терренс мрачно улыбнулся.
— Можешь сделать проще. Отдай мне в уплату долга это ожерелье. Оно стоит гораздо больше того, что я заплатил за тебя Молли.
— Нет, — покачала головой Изабель. — Не хочу!
— А я не хочу ложиться с тобой в постель! — прорычал Терренс.
Изабель слегка отшатнулась.
— Но мы же не по-настоящему… Это будет… Это будет понарошку. Еще одна сцена из пьесы.
— Разумеется, — коротко бросил Терренс. — Ты же у нас, помимо прочего, еще и великая актриса!
— Я смогу это сыграть, — медленно сказала Изабель. — А ты?
— Да, черт побери! Если ты сможешь, то я-то уж наверное смогу!
— Отлично! — воскликнула Изабель. — Приходи ко мне в спальню в полночь, а я постараюсь устроить так, чтобы Амелия застала нас на месте преступления. В ее глазах ты навсегда останешься вероломным обманщиком, зато получишь свою долгожданную свободу. А я… — Она запнулась. Разве может она прямо и честно признаться, что, вернувшись домой, просто умрет от тоски и одиночества? — А я буду делать все, что мне заблагорассудится.
— Великолепно! — сказал Терренс и учтиво поклонился. — До вечера, мадам!
Он повернулся и вышел. Оставшись одна, Изабель ничего не смогла с собой поделать и горько разрыдалась.
— К черту! — крикнула она и рванула с шеи ожерелье.
Посмотрела на лежащие в ладони сверкающие камешки — холодные, прозрачные, словно маленькие льдинки. Или осколки. Осколки разбившейся вдребезги мечты.
— Будь ты проклят! — сдавленно прорыдала Изабель и повторила: — Будь ты проклят!
В полумраке спальни раздался негромкий голос Изабель:
— Герцогиня?
Леди Дороти с трудом разлепила глаза и тут же вновь поспешно их прикрыла: голова раскалывалась, ее мутило после вчерашнего.
— Да, дорогая, — откликнулась она слабым голосом.
Сквозь пульсирующую головную боль леди Дороти услышала, как Изабель подходит, садится на краешек постели. Собственная голова показалась герцогине колоколом — пустым, гулким и тяжелым.
— Я хотела…
Изабель остановилась на полуслове.
Герцогиня со вздохом открыла глаза. Сначала тяжелые веки никак не хотели подниматься, а когда она с этим справилась, то еще долго пыталась сфокусировать взгляд.
— Моя дорогая, — повторила леди Дороти и попыталась сесть в постели. Комната закружилась и поплыла куда-то в сторону, но лицо Изабель рассмотреть герцогиня все же успела. — Что-то случилось?
— Я… Я плохо чувствую себя, — ответила Изабель.
Глаза у девушки были красными и припухшими.
— Понимаю, — чуть слышно сказала Дороти. — Нам не нужно было столько пить вчера. Увлеклись.
— Да, — кивнула Изабель. — Скажите, вы не могли бы дать мне немного… немного лауданума… Я знаю, что у вас есть…
— Конечно, милая, — сочувственно сказала Дороти.
Боже мой, если эта молодая девушка выглядит после вчерашнего такой бледной и опухшей, какова же она сама? Неприглядное, должно быть, зрелище!
— Он лежит вон в той шкатулке, сверху. — Она слабо махнула рукой в направлении туалетного столика. — Найдешь сама или мне встать?
— Не надо! — быстро откликнулась Изабель. — Лежите, лежите, я сама возьму.
Дороти благодарно вздохнула и откинула голову на подушку.
— Спасибо. — Изабель взяла со стола бутылочку с каплями.
— Все будет в порядке, милая, — сказала леди Дороти. — Выпей немного и отдохни, поспи.
— Так я и сделаю.
Изабель направилась к выходу, но возле самой двери остановилась и обернулась.
— Не беспокойтесь насчет Эдгара и Амелии. Все устроится, обещаю вам.
— Конечно, дорогая, — ответила леди Дороти и вновь закрыла глаза.
На самом-то деле ее сейчас беспокоило совсем другое: прекратится когда-нибудь эта тошнота или нет. И станет ли мир снова надежным и неподвижным. О, похмелье! Напрасно тебя не упоминают среди самых страшных адских мук, уготованных грешникам после смерти!
— Прощайте, — сказала Изабель, закрывая за собой дверь.
— Прощай, — прошептала леди Дороти, надеясь, что Изабель не ошибется с выбором дозы. Ведь что ни говори, а лауданум — очень сильное снотворное!
— Все-таки я не понимаю, почему вы уезжаете, — удивилась Амелия, когда Изабель сообщила ей о своих планах.
— Нашла себе другого покровителя, вот и все. Но мне нужна будет твоя помощь.
Амелия смущенно покачала головой.
— А как же наш медовый месяц? Мы так все хорошо придумали! Вы что, не поедете с нами?
— Нет, — сказала Изабель. — Ведь ты же хотела заполучить Терри в свое полное и безраздельное пользование, не так ли?
Амелия покраснела.
— Не совсем. Я была даже рада, когда узнала, что вы поедете вместе с нами. У меня столько времени будет уходить на наблюдения, на общение с учеными…
— Это днем. А по ночам? — нахмурилась Изабель.
— He вижу надобности обсуждать этот вопрос, — напряглась Амелия.
Взгляд Изабель был неумолимым.
— Но я уверена, что ты не хочешь оставаться в полном неведении относительно того, что должно будет произойти с тобой в первую брачную ночь.
— Папа сказал, чтобы я не забивала себе голову этими вещами. Когда я выйду замуж, у меня будет возможность самой во всем разобраться.
— Смотри, — предупредила Изабель. — Лучше узнать всю правду до того, как затянешь петлю на шее.
Амелия только покачала головой.
— Папа говорит, что я в это время должна думать только о боге.
— И еще о птицах, — добавила Изабель.
Амелия покраснела, а Изабель продолжала пристально наблюдать за ней.
— А знаешь, Амелия, есть еще одна причина, по которой я не смогу поехать вместе с вами. Пойми, ты скоро станешь замужней женщиной. А с замужней женщины и спрос другой, не то что с девушки. Вот ты собираешься общаться там с разными профессорами и прочими учеными людьми. Нужно, чтобы они относились к тебе с уважением. А они — иностранцы. Они же не поймут, как это так: леди, а ездит по свету вместе с мужем и его любовницей. Боюсь, это может тебе повредить.
— Но папа сказал… — нахмурилась Амелия. Ей очень не понравилось, что иностранные профессора могут плохо о ней подумать. — Хорошо, — кивнула она. — Тебе нужна моя помощь? Я готова.
— Спасибо, — сказала Изабель, вставая. — Тогда запомни: ты должна быть сегодня ночью в моей спальне.
— Через пятнадцать минут после полуночи. Обещаешь?
— Конечно, — ответила Амелия.
— Отлично, — улыбнулась Изабель и пошла к двери. Обернулась на пороге. — И запомни: то, что говорит твой папа, это еще не абсолютная истина. Многие могут думать совсем иначе. Одни осуждают мужчину, если он открыто имеет любовницу, а другие… Другие осуждают его жену — за то, что не может удержать своего мужа, чтобы он не ходил на сторону.
— В какую сторону? — не поняла Амелия.
— В сторону от постели, — пояснила Изабель.
Амелия покраснела. Как бы ей хотелось не слышать ни от кого этих разговоров о постели, о первой брачной ночи, о супружеских обязанностях. От этих речей Амелии сразу становилось как-то… не по себе. Да, она понимала, что нужно мужественно готовиться к предстоящим испытаниям, но никак не могла понять двух вещей. Во-первых, почему все, что связано с постелью, так занимает умы всех людей, а во-вторых, почему она сама должна занимать свой ум тем, что все равно случится — думай о том или не думай.
А вообще-то даже к лучшему, что Изабель решила уехать. Уж она-то донимала Амелию постельными разговорами больше всех остальных, вместе взятых. Впрочем, что с нее возьмешь? Актриса! Они, очевидно, все на этом деле помешаны.
— Я помогу тебе, — поспешила свернуть разговор Амелия. — В твоей спальне. Сегодня. Через пятнадцать минут после полуночи. Я приду.
— Нет, — поспешно заверила его Изабель, — конечно же, нет.