Спешка была вызвана участившимися неприятностями, будто начавшими сыпаться на главу семейства, посмевшего укрыть у себя пару раз, еще в самом начале весны, Ланчейю с детьми, спрятавшуюся у них от буйствующего после особо затяжного посещения трактира Слаера. В первый раз протрезвевший на следующий день мужчина попытался объяснить соседу, что был в своём праве, что учить женщин уму-разуму — первейший долг любого супруга… Да много чего ещё он тогда наговорил всё более мрачнеющему соседу, который посмел возразить негодующему на негодницу-жену мужу. В общем, понимания Слаер не нашел, но понадеялся на мужскую солидарность. Как оказалось, зря надеялся. Едва заслышав звуки скандала спустя несколько дней, сосед ворвался в их жилище и оттащил чернобородого мужчину от прикрывающей живот женщины, напомнив, что так и наследника лишиться можно. Слаер согласился и даже поблагодарил советчика, да и в дальнейшем с видимой приветливостью кивал ему, встречая на улице. Но с тех пор на того вдруг посыпались разные неприятности. То хулиганы нападут в подворотне, на несколько дней лишив возможности работать; то кто-то побьет окна в маленькой обувной мастерской, бывшей единственным источником средств к существованию сердобольного сапожника; то ещё какая напасть случится.
— Я вижу, ты намёков не понимаешь, — не выдержал в конце концов Слаер, улучив момент, когда поблизости никого не будет. — Уезжай отсюда!
— Так это ты?! — удивился сосед. — Я жалобу подам!
— Ага, а у меня куча свидетелей, что я в трактире в те вечера допоздна засиделся, не докажешь ничего! И вообще, подумай о жене. Пока что с ней ничего не приключилось, но всякое в жизни бывает… Тем более с женщинами.
Неизвестно, поделился ли с кем-то сапожник подробностями своего разговора, или же умные люди сами сложили два и два; однако желающих встать на пути у быстрого на расправу соседа заметно поубавилось, да и спорить с ним тоже никто не желал. Лишь одинокий старый Райчес позволял себе ворчать, критикуя совсем распоясавшегося мужчину, которому теперь никто не перечил. Пожилому человеку терять кроме изрядно затянувшейся жизни было нечего, так что пугаться он не собирался, а это насторожило Слаера, заставив подозревать старика в родстве с кем-то из власть имущих. Да и безобидное ворчание вряд ли кому-то навредит, решил отчим Рони и перестал обращать внимание на Райчеса, который с осуждением покачал головой, увидев на ярмарке, с каким удовольствием усаживает себе на колени падчерицу сосед.
“Вон, другие вообще на плечи себе отпрысков взгромождают, и ничего! Привязался же старый… дурак!” — шипел про себя Слаер, теряя приятное расположение духа, и без того редко появлявшееся у него, особенно после осознания, что бить жену, носящую под сердцем его наследника, действительно не стоит.
Без подобных развлечений мужчина всё больше мрачнел, оживляясь лишь при виде Рони, которую всё больше баловал, разрешив даже посещение библиотеки, сперва убедившись, что смотритель уже совсем стар, да и пожилая уборщица присматривает за внучкой своей подруги. К тому же, можно было использовать запрет на библиотеку как наказание, от ещё одного воспитательного момента отказываться не стоило, решил Слаер, идя на уступку желаниям падчерицы в самом начале весны. А кроме всего прочего этим жестом удалось немного исправить испортившееся отношение девочки к отчиму, который за зиму успел показать себя во всей красе, щедро раздавая тумаки всё более раздражавшей его жене. В чём-то он был даже благодарен соседу-советчику за тот неприятный разговор, но прощать его не собирался и считал, что тот понёс заслуженную кару, а сам Слаер сделал большое одолжение всей округе, избавив от неудобной персоны с неправильными жизненными взглядами.