— Она должна быть очень ярой театралкой, чтобы увидеть ее, — протянула Сирина, а ее большие голубые глаза при этом внимательно оценивали Энн. — Так вы и есть та новая секретарша, о которой мне рассказывал Пол? Та, которая помогает ему с пьесой?
Энн покраснела.
— Я не уверена, что это так называется. Сирина Браун рассмеялась.
— Я просто стараюсь быть тактичной, дорогуша. Пол говорил об этом не совсем в таких выражениях. Но должна заметить, вы резко отличаетесь от мисс Финк, — актриса обернулась к Полу. — Я всегда говорила, что тебе надо избавиться от этого дракона, правда?
— Я не избавился от нее, — возразил Пол. — Она попала в больницу с аппендицитом. Сирина сделала гримасу.
— Ты хочешь сказать, что я снова увижу ее.
— Если к тому времени мы еще будем друзьями.
— Как ты ужасно говоришь!
— Можно ли меня в этом винить? — голос Пола звучал резко, почти грубо, и Энн почувствовала себя неловко, как будто она подслушала что-то очень личное.
— На ланч мне оставить вас, мистер Моллинсон? — в растерянности спросила Энн.
— Разумеется, нет, Смизи накрыла на всех в столовой.
— Тогда пойдем и поедим, — заторопила Сирина, — я умираю с голоду.
Актриса поднялась на ноги, и Энн увидела, что она очень маленького роста, едва ли больше пяти футов. Все в ней было миниатюрным: нежное овальное личико, капризно изогнутые пухлые губки, вздернутый носик, изящная фигурка танагрской статуэтки и ладные руки с длинными пальцами и продолговатыми ногтями. Она напоминала миниатюрную, дорогую безделушку. Даже ее волосы воскрешали в памяти пасторали позапрошлого века: они были бледно-рыжими, редкого, прелестного оттенка. Длинные и прямые, они падали ей на плечи, выдавая продуманность имиджа.
"Как Алиса в стране чудес”, — подумала Энн, следуя за ней в столовую. — Она знает об этом и умело разыгрывает эту роль.
Ланч не очень удался, потому что Сирина целиком завладела разговором, обсуждая театральные сплетни и людей, которых она с Полом встретила во время уик-энда. Все эти имена людей, которых она знала или о которых слышала, так напомнили об отце, что она с трудом удерживалась, чтобы не вмешаться в разговор.
Вошла Смизи, неся на подносе кофе, и Энн поднялась, чтобы взять его из ее рук.
— Может быть, попьем его в саду? — спросила Сирина. — Тогда мы не помешаем мисс Лестер работать.
Пол поднялся из-за стола.
— Прекрасная мысль. Энн, пьеса на письменном столе. Я там внес кое-какие изменения, — он взял у нее поднос. — Когда кончите печатать, можете быть свободны — работу продолжим завтра.
Он прошел в сад, и Энн наблюдала, как он поставил поднос на маленький столик около розовой беседки. Сирина изящно свернулась в уголке садового диванчика, а он разлил кофе и, подав ей чашку, присел около нее.
— Значит, она опять вернулась, — пробормотала, убирая со стола, Смизи. — Интересно, сколько это продлится теперь?
Энн удивленно посмотрела на нее.
— А она что, старая подружка мистера Моллинсона?
— Можно сказать и так. — Смизи выкатила сервировочный столик из комнаты. Энн стряхнула крошки со стола и, взяв с него салфетки, последовала за ней на кухню.
— Она очень красивая. Как вам кажется?
— Если вам нравится такой тип, — фыркнула Смизи. — Я сама маленькая и люблю высоких, как вы, если мне позволяется заметить, вы красивая. Вы свободно могли бы стать манекенщицей.
— Я предпочитаю работать у мистера Моллинсона! — Энн потянулась за посудным полотенцем и стала вытирать посуду. — А как получилось, что он так и не женился?
— Может быть, времени не хватило, — уклончиво ответила Смизи. — Боже, были бы вы здесь, когда к нему пришел первый успех. Телефоны не переставали звонить, дверной звонок тоже. А женщины!., она закатила к небу глаза. — Каждая красивей, чем предыдущая, и все хотят роль в его пьесе. И готовы ради этого на все. Иногда мне было просто стыдно за свой пол. Нет, ничего, на что не пошла бы женщина, чтобы добиться того, чего хочет!
— Если ценой было ухаживать за мистером Моллинсоном, то мне их очень жаль. С моей точки зрения, он не очень похож на героя девичьих грез, — вытерев последнюю тарелку, она поставила их на сушилку. — И по-моему, он прекрасно может о себе позаботиться!
— Только потому, что получил хороший урок. Когда-то его очень сильно обидели.
Энн загорелась любопытством, но сдержалась и не стала дальше расспрашивать Смизи. Закрыв за собой дверь кухни, она вернулась в гостиную. Так значит, в свое время Пол пережил сильное разочарование: по-видимому, это и было причиной его цинизма и недоверия к женщинам. Вздохнув, она взяла со стола пьесу и начала ее читать, хмурясь по поводу изменений, нацарапанных на полях и между строчек.
Все это время она не могла забыть о двух людях в гамаке в саду. Через окно она могла видеть сзади только его и темную голову Пола. Послышался всплеск кокетливого игривого смеха, и Энн потянулась за сигаретой. Закурив; она снова глянула в окно: гамак уже не качался и голов не было видно.
Глава 3
Неделю спустя Пол снова уехал из Лондона, и четыре дня Энн нечего было делать. Даже Смизи не знала, куда он поехал, так как он не оставил никакой записки или адреса для пересылки писем.
— Часто он так делает? — спросила она у Смизи.
— Довольно часто. Мне кажется, что ему надоедает работать и таким образом он пытается выбросить пьесу из головы.
— Может быть, Сирина помогает ему в этом?
— Если так, то это будет первым полезным делом в ее жизни!
Энн нагнула голову к машинке и искоса посмотрела на Смизи.
— Когда-нибудь она может оказаться вашей хозяйкой. Вам лучше быть осторожней в своих словах.
— Мистер Моллинсон так не поступит. Он не позволит себе снова так быстро подпасть под ее влияние.
Энн насторожилась. Второй раз их разговор принимал интригующий оборот. Нежелание сплетничать о своем нанимателе заставляло ее быть сдержанной, но у Смизи таких внутренних запретов не было и, раз начав говорить о каком-то предмете, она не могла остановиться.
— Не то, чтобы мисс Браун не научилась чему-то за последние годы. Когда она появилась впервые, то обходилась без всяких этих “спасибо” и “пожалуйста”. Теперь она тщательно следит за своими словами и поведением. Даже со мной.
— А что, мистер Моллинсон когда-то хорошо ее знал?
— Еще как! Да, я могла бы…
В дверь позвонили, и экономка поспешно вышла. Она не вернулась, и Энн возобновила работу, раздумывая над ее последним замечанием.
Следующие несколько дней она была занята пьесой. Исправлений было много, и часто она с трудом расшифровывала его мелкий почерк. Но на третий день все было закончено, и Энн удовлетворенно стала читать все целиком.
Пол Моллинсон сделал себе имя как мастер изящной комедии, и сначала все, что выходило из-под его пера, имело успех у публики. На волне успеха он решил попробовать себя и на чем-то более серьезном. Первой попыткой была пьеса, действие которой происходило за “железным занавесом”. Главные роли в ней играли отец Энн и Кора Риис. “В тисках” имела шумный успех. Но после этого, вот уже четыре года, с какой-то однообразной регулярностью неудача следовала за неудачей. Теперь он решил от драмы перейти к сатире.
"Сущность его драм, — говорилось в одном из отзывов на последнюю пьесу, — показать нам, что мы жертвы своей собственной личности. Герои пьес этого молодого автора — марионетки, которые этим-то и вызывают жалость”.
Читая новую пьесу, Энн могла представить себе, какие последуют отклики. Если она не ошибается, а интуиция никогда не подводила ее, Полу предстоял еще один провал. Неверие в людей звучало на каждой реплике, каждой ремарке и, поскольку Энн была знакома с настоящей Мэри-Джейн, она видела, где он ошибается. Будучи не в силах удержаться, она взяла в руки карандаш и сделала на полях несколько замечаний. Вышло скупо и непонятно. Она вставила в машинку новый лист и написала свои предложения более развернуто. Одна страница стала двумя, и часам к пяти почти весь второй акт был переделан.