– Конечно, это хорошая история. Интересный мир, привлекательные главные герои, моральный конфликт, экшн, романтика и лишь намек на трагедию. Тебе следует написать это. Это звучит в точности как книги, которыми Броуди, моя 15–летняя племянница, не может насытиться.
– Это ведь не сарказм, правда? В духе “глупых книжек для глупых девчонок”.
– Нет. Броуди на самом деле очень умная. В основном потому, что она читает умные книги для умных девочек, написанные умными женщинами.
– Может быть. Когда–нибудь.
– Почему не сегодня?
– Это займет много времени, и это будет проект увлечения, а не стабильного карьерного роста. А что, если я облажаюсь? Что, если людям это не понравится? Что, если я потрачу всё это время и энергию на книгу только для того, чтобы люди разорвали её на части, потому что по своей сути она очень милая и предсказуемая? Потому что я не из тех людей, которым нравятся книги о том, как снова изобретают велосипед, понимаете? Мне нравятся милые и предсказуемые, потому что мир достаточно непредсказуем. Я имею в виду, что где–то там война. И ядерное оружие. И акулы.
– Эй, дыши. Дел. Дыши. Думай, – я зацепил пальцем пояс её юбки и притянул её к себе, её грудь столкнулась с моей, воздух со свистом ворвался в её легкие. Она явно думала об этом – и обманула себя, заставив поверить во все эти сомнения, заполнившие её мозг. – Если ты приобретаешь новый навык, как ты становишься в нём лучше?
– Практикуясь.
– Хорошо. Это значит, что единственный способ убедиться, что ты не отстой – это попрактиковаться. Это значит, что тебе нужно начать писать. Дальше, – я убрал руку от её юбки и провел ею по спине, касаясь кончиками пальцев обнаженной кожи. – Книги, которые ты любишь читать, милые и предсказуемые?
– Да.
– И ты единственный человек в мире, который их читает? Или у этих книг есть аудитория?
– Нет, есть другие, кто их читает.
Я убрал волосы с её лица, но позволил своему прикосновению задержаться, проведя большим пальцем по её скуле.
– Что ещё там было? Это требует времени. Это страстный проект. Милая, время всё равно проходит, ты могла бы с таким же успехом потратить его на то, чем ты увлечена.
Она сморщила нос, глядя на меня, но эта небольшая дерзость не вязалась с тем, как она наклонила лицо, чтобы уткнуться в мою руку.
– Ты и твой рациональный мозг, – пробормотала она.
– Где ты прятала всю свою творческую энергию последние несколько недель?
– Я её не прятала, – она опустила подбородок. – Просто нужно время, чтобы привыкнуть к новым людям. Русалки и водные нимфы собираются на бал в Атлантиде? Это не совсем светская беседа.
Это было не то же самое, что говорить со мной о сексе. Секс был запретной темой в приличном обществе, но почти все говорили о нем и делали это за закрытыми дверями. Это было более личным. Что–то, что ей присуще.
– В детстве я ненавидел читать. У меня это плохо получалось. Мне требовалась целая вечность, чтобы прочитать одну страницу. Хотя я любил спорт. Но в семье Беккет спорт был приемлемым времяпрепровождением, а не тем, на что стоило тратить свою жизнь, – признался я, чтобы ответить правдой за правду, создать своего рода дружеский опыт, но слова дались легче, чем я ожидал. – Мой брат разбирался в цифрах и технологиях, поэтому мне пришлось освещать другую сторону бизнеса. Люди, культура, политика. Я быстро сообразил, что могу снять суперобложки с книг, которые я должен был прочесть, и надеть их на те книги, которые мне нравились. А потом я полюбил эти книги, потому что это было моё.
Она улыбнулась и заморгала, её веки затрепетали на ярком солнце.
– Какие книги ты прятал?
– Всё, что попадалось под руку. "Нарния" из школьной библиотеки. Шпионский триллер, позаимствованный у нашего швейцара. Какой–то похабный исторический роман, который я стащил из спальни нашей горничной.
– Можно мне тебя обнять?
– Ты хочешь меня обнять?
– Хочу, – её голос дрогнул, и она расправила плечи, чувствуя, как в неё закрадывается смущение.
– Хорошо.
Дел прикусила губу и подняла руки, и на мгновение мне показалось, что она не совсем уверена, куда их деть, но потом она обвила ими мою талию. Обхватив меня руками за талию, она погрузилась в меня. Её мягкое тело прижалось к моему, и я позволил своим рукам обвиться вокруг неё.
Она закрыла глаза, прижавшись ухом к моей груди, и мне стало интересно, слышит ли она, как замедляется мё сердцебиение, пока я обнимаю ее. В её объятиях не было ни настойчивости, ни требования. Я никогда раньше не испытывал недостатка в прикосновениях, но я не помнила, когда в последний раз меня по–настоящему обнимали. Не просто как быстрое приветствие или способом, который включал больше языка и меньше одежды, а простые объятия. Тепло и покой от этого единственного прикосновения прошли через меня. Может быть, я и не умирал с голоду, но я определенно чувствовал себя так, словно недоедал.
– Ты так приятно пахнешь, – пробормотала она в мою рубашку.
Я попытался подавить грохочущий во мне смех, но моя грудь всё равно сотрясалась, заставляя её упереться подбородком в мою грудь и бросить на меня вопросительный взгляд. Я едва ли мог сказать ей, что совет моей племянницы–подростка по поводу свиданий был гораздо более точным, чем я ожидал.
– Прости, – прошептал я. – Я уже говорил тебе, что ты сегодня выглядишь потрясающе?
Она сглотнула, вдохнула и открыла рот, чтобы ответить, но наш момент был прерван, когда Айзек прочистил горло.
– Простите, что прерываю, но эмм, Дефне поймали с сумкой. Её нет в списке приглашенных, так что они собираются вызвать полицию, если ты...
– Чёрт. Я иду, – Дел вырвалась из объятий, схватила пакет с бутылочками мыла и побежала к выходу.
Я молча последовал за ней. Имен Корделии Монтгомери и Августа Беккета было более чем достаточно, чтобы снять Дефне с крючка простым предупреждением от организаторов мероприятия, но у меня было ощущение, что мы только что попали в черный список любых будущих начинаний Кристин Картер.