Доктор Эйвери Хэммонс.
Хэммонс…
Мама Алекса?
Я ставлю таблетки поближе к двери и иду домой, с каждым шагом голова у меня идет кругом все больше и больше. Когда я переступаю порог своей комнаты, то не успеваю сделать и шага, как мама уже стоит передо мной со слишком широкой улыбкой.
— Что? — неуверенно спрашиваю я.
— Мне по телефону сообщили очень приятные новости.
Я медленно закрываю за собой дверь.
— Какие?
Ее улыбка становится еще шире.
Это не может быть хорошо.
========== Глава 32 ==========
Нико
Ни разу отец не приглашал меня погостить в его новом доме, который он купил на деньги, укравшие у мамы. Самое паршивое, что он даже не нуждается в них. Его новая жена богаче, но он жадный придурок, и Николу Сайксу никогда ничего не бывает достаточно.
Я уже полчаса езжу взад и вперед по его району, моя нога подпрыгивает на сиденье, пальцы постукивают по рулю, я так чертовски напряжен, и ненавижу себя за это.
Я ненавижу, что он все еще имеет возможность проникнуть мне под кожу, когда я изо всех сил притворяюсь, что его существование и все, что с ним связано, ничего не значит.
Он — ничто.
Пригласить меня сюда для ссоры перед его женой, которая, вероятно, понятия не имеет, что он все еще трахает свою бывшую, когда ему это удобно?
Сказать, что я на взводе — ничего не сказать.
Сначала я категорически отказался, но когда он использовал мою маму как угрозу против меня, у меня не было выбора, кроме как уступить этому мудаку.
Кто знает, что он сделает с ней в следующий раз, когда меня не будет дома. Из-за него и его последнего поступка я уже отстал от школы на несколько дней и не могу позволить себе больше пропускать занятия. Он знал, что я найду время, чтобы попытаться выяснить, чего именно он добился, подписав эти документы.
Я потратил несколько часов, просматривая бумаги, которые он оставил, но казалось, что страницы отсутствовали до такой степени, что я не мог понять никакого смысла. Я не чертов адвокат, и большинство юридических терминов для меня не понятны, так что это было скорее потраченное впустую время.
Не помогло и то, что он дал моей маме, потому что это вызвало у нее рвоту и вялость на следующий день. Я единственный, кто заботится о ней, так что, конечно, я был рядом с ней все это время. Мне пришлось накормить ее еще большим количеством лекарств, когда она начала дрожать и ей стало еще хуже, поэтому два дня я смотрел, как моя мама спит, и желать, чтобы она проснулась с более ясным умом.
Я понятия не имею, как с этим покончить. И отказ в его просьбе ничем не поможет, это ясно. Вот я здесь, припаркованный возле его дома, смотрю на длинную дорожку, ведущую к входной двери, с которой свисает гигантский приветственный венок.
Я вытаскиваю телефон, чтобы проверить время, но прежде чем осознаю, что делаю, набираю номер Деми.
Мои мышцы сжимаются еще сильнее, когда она не отвечает.
Я не разговаривал с ней с тех пор, как она пришла ко мне домой, и мне кажется, что прошло уже слишком много времени. Она пришла, волнуясь, что я исчез. Я должен был найти время, чтобы позвонить ей, но когда дерьма дома становится все больше, я теряюсь.
Я чертовски ненавижу это.
Не может быть, чтобы она не видела имя врача, выписывающего таблетки, и мне нужно подготовиться, чтобы поговорить с ней об этом. Я отбрасываю телефон в сторону и снова поднимаю глаза.
К черту.
Я вылезаю из грузовика, чем быстрее войду, тем быстрее смогу выбраться отсюда. Это не мой дом, и я знаю, что никогда не буду здесь желанным гостем, но все равно вхожу без стука. Уважение к этому месту — последнее, о чем я думаю, поэтому я не беспокоюсь о том, чтобы закрыть дверь, позволяя ей захлопнуться за мной, потом иду через прихожую, следуя за голосами, доносящимися из-за угла.
— Теперь это, наверное, мой второй сын.
Второй сын.
Урод. У меня нет брата.
Я облизываю губы, выпрямляюсь и маскирую свое гребаное лицо, прежде чем появиться в поле зрения. Маленький сученыш — первый, кого я замечаю, и его глаза встречаются с моими, он сидит рядом с моим отцом, как будто это его место.
Может, и так. Внутри они — одно и то же. Оба такие же долбанутые.
— Нико, — говорит отец.
Я шагаю дальше в комнату, не давая ему ничего, кроме пустого взгляда.
— Не будь грубым, сынок, — он стал хорошим актером, его улыбка становится щедрой, но его глаза такие же злобные, как и всегда.
Он взмахивает рукой и говорит:
— У нас гости.
Как только он произносит это, маленькая ручка с розовыми отполированными ногтями складывается на краю стула с высокой спинкой, стоящего напротив меня. Дюйм за дюймом появляются длинные, темно-русые волосы.
Мои ноги онемели, тело покачивается на месте, а легкие сжимаются в груди, блокируя дыхательные пути. Время замедляется, вены холодеют, когда она медленно поворачивает голову.
Я никогда не видел, чтобы на лице человека так быстро промелькнуло столько эмоций.
Гнев, разочарование, дискомфорт. Печаль. Путаница. Беспокойство.
Страх?
Чего ты боишься, детка?
Я хочу шагнуть к ней, но застываю на месте, как вкопанный.
— Я и не знала, что у тебя есть брат, — говорит она холодным тоном.
Мои глаза перемещаются между ее глазами, острая боль пронзает мои ребра, и боль настолько сильная, что я вынужден отвести взгляд, мой взгляд останавливается на придурке, о котором она говорит.
— У меня нет.
Алекс ухмыляется, и я заставляю себя снова посмотреть на Деми. Ее лицо искажается, но она не произносит ни слова, и в следующую секунду рядом с ней стоит мама.
Я перевел взгляд на отца.
— Что это такое?
— Я позвонил Мисс Дэйвенпорт и пригласил ее семью поужинать с нами.
Боковым зрением я вижу, как Деми резко поворачивает голову к маме.
— Мы как раз обсуждали формальности на следующей неделе и возможность того, что Алекс будет парой Деми.
Гнев сжимает каждый мой мускул, и мои глаза устремляются к ней. Она медленно качает головой, переводя взгляд с отца на меня.
— Это не так-
Она замолкает, когда мама хватает ее за руку. Деми оттягивает ногу назад на полшага вперед.
— О, милая, не говори глупостей, — мать притягивает ее ближе, и в ее словах слышится намек, который можно истолковать только как предупреждение.
Мой пульс скачет, но я заставляю себя оставаться на месте, сохранять гребаное спокойствие. Деми, однако, удивляет меня, когда освобождается от своей мамы и отступает. Несмотря на то, как она сейчас раздражена и смущена, моя малышка пытается прояснить ситуацию.
— Не знаю, что моя мама сказала вам, мистер Сайкс, но я думаю, что произошла какая-то путаница.
— Разве ты не встречаешься с моим сыном? — он насмешливо склоняет голову набок.
— Да. С сыном, а не пасынком, — она бросает быстрый взгляд в мою сторону. — Я с Нико.
Моего отца это не останавливает.
— Николи ведет тебя на танцы, Деми? — спрашивает он ее.
Она колеблется, ее взгляд устремляется на меня. Она не сводит с меня глаз, когда он добавляет:
— Он тебя вообще приглашал?
Ее охватывает сомнение, и у меня начинает чесаться горло. Я перевожу взгляд с молчаливой фарфоровой жены моего отца на точную копию матери Деми. Потом перевожу взгляд с Алекса на отца и наконец останавливаюсь на Деми.
— Мы с Нико идем вместе, — ее ответ прост, но мне больно его слышать.
Она должна быть осторожна со своими словами, мы вообще не говорили об этом.
Неужели я действительно буду стоять здесь и не скажу ни слова? Не подтвержу, что я её, а она моя, позволю Алексу думать, что она свободная?
Какого хрена я стою как статуя?
Может быть, я хочу проверить ее, может быть, давление от пребывания в доме отца с его новой женой и любимым сыном слишком велико, или, возможно, ее мать так быстро проигнорировала то, что я ее парень, когда поняла, что Алекс гребаный Хэммонс, мой невостребованный, сука сводный брат, тоже хотел её.