Я ложусь на землю, чувствую, что мне совершенно необходим отдых. Тело больше не выдерживает. Его силы иссякли. Последние резервы исчерпаны. Я справился с первым и вторым пунктами, но что случилось потом? Третьим пунктом была еда? Я вспоминаю о лосином помете, но прежде чем моя рука успевает залезть в карман, я отключаюсь.
Я просыпаюсь от новой боли. Что-то колет в лицо. В щеку под глазом. К скуле прижимается что-то твердое. Раньше я не испытывал такую боль. Я провожу рукой по щеке и хватаю предмет. Ощупываю его, кажется, это то, что я недавно так тщательно искал, поэтому я быстро подбираю нужное слово: зажигалка!
Костер! Мне удалось развести костер!
Я с удовольствием слушаю, как потрескивают и щелкают еловые ветки, и расслабляюсь. Смотрю, как медленно поднимается и исчезает в ночи густой темно-серый столб дыма.
Какое огромное облегчение! Я справился! Теперь неплохо бы поспать. Я действительно нуждаюсь в отдыхе. Кажется, я смог бы проспать сто лет. Перед тем как свернуться калачиком у костра, я вспоминаю о сморчках. Самое время начать их готовить. Я заползаю под навес и вытаскиваю оттуда целлофановый пакет.
Я закатываю в костер камень и осторожно раскладываю на нем грибы. Подкладываю в огонь длинных палок из каркаса крыши.
«Вот так, — думаю я. — Гореть будет долго».
Я просыпаюсь и узнаю предрассветные серые сумерки. Скоро рассвет. Мне холодно. Вспоминаю о костре. Открываю глаз и вижу, что дрова выгорели, но угли все еще светятся. Сморчки! Моя еда!
Камень по-прежнему лежит в центре кострища. Я хватаюсь за его край и тут же отдергиваю руку, потому что он раскален. Я наклоняюсь над ним и всматриваюсь, готовы ли грибы. Сначала ничего не видно. Глаза привыкают к красноватому свету, и я обнаруживаю обугленные остатки того, что было сморчками.
Проклятье! Моя еда! Я бью кулаком о землю. Успокаиваюсь. Чувствую, что не голоден. Но я должен был выполнить этот пункт. Нужно действовать по плану! Что бы ни случилось. Я уже не помню, почему это так важно. Но это — единственное, что сейчас имеет смысл. Все остальное подождет. Я должен действовать но плану.
Я ползаю вокруг кострища и подталкиваю к центру те ветки, которые загорелись и остались лежать в стороне от костра.
От углей исходит жар, и ветки быстро вспыхивают. «Прекрасно, — думаю я. — Мне нужно тепло».
Я снова укладываюсь и случайно ложусь на зайца. Я вытаскиваю его за ухо и поднимаю перед собой. «Бедное маленькое существо, — думаю я, глядя на растерзанное тело». Я подношу его ближе и сажаю себе на грудь. Смотрю на него. Затем думаю: «Да что же я такое говорю! Это же заяц». И следующая мысль: «Ким, если ты и правда хочешь когда-нибудь выполнить третий пункт плана, поджарь этого зайца на углях».
Около костра лежит острый кол. Я насаживаю зайца на него и подвешиваю низко над углями.
Когда дневной свет освещает гору, я понимаю, что заяц, должно быть, уже готов. Я с отвращением смотрю на него. Я ни капельки не голоден. Я подумываю плюнуть на еду Решаю, что вытащу зайца из углей и брошу под навес. На случай, когда проголодаюсь.
В последнюю минуту я меняю решение. Снова вспоминаю о плане. Я никогда не выполню третий пункт, если не съем хоть кусочек.
Я покорно вздыхаю. Держу в руках закопченное тельце, словно это маленький обожженный ребенок. На мгновение я вспоминаю о войне где-то в другом месте, но больше ничего не помню, только картинку с обожженным ребенком. Я впиваюсь зубами в поджаренного зайца. Отрываю кусок со спины и медленно жую. «Вот и третий пункт», — думаю я.
Обглодав почти полтушки, я чувствую, что больше не могу. Остатки кидаю под навес. Ложусь, вытягиваюсь, думаю, что пора отдохнуть. Я должен поспать после еды.
К своему удивлению, я не впадаю сразу в полузабытье. Вместо этого я замечаю, как мой мозг начинает разрабатывать новый план: четвертый, пятый и шестой пункты. «Так-так, — думаю я. — Умно с моей стороны». Если все катится к чертям, нужно составить план. Разделить невозможное будущее на крохотные реально выполнимые фрагменты. Однажды кто-то рассказывал мне об этом, но я забыл кто.
Через минуту новый план готов. Он не сильно отличается от первого. Четвертый пункт — попить воды, очень много воды. Пятый — собрать дрова. Шестой пункт — разжечь огромный костер, костер, который будет видно издалека.
С мыслью об этом я засыпаю.
В сумерках я просыпаюсь. Потягиваюсь. Стряхиваю с себя прилипший мусор. Боль просыпается, несмотря на то, что я был осторожен. Чувствую, как острые как шило когти впиваются в затылок и в спину. Я сжимаюсь, приседаю от боли, пытаюсь привыкнуть. «Живот», — думаю я. Давно он не давал о себе знать. То, что я съел, должно сейчас быть в желудке. Я жив. Я — маленький раненый лесной зверек.