На стол легла безвкусная визитка. Черные буквы на золотом фоне. Имя и номер телефона. Он ушел, а стойкий запах пота и слишком резкого парфюма еще долго витал в воздухе.
Мне предстояло разгрести еще множество отчетов, а потому со всей папкой я перебралась на диван, на котором, незаметно для себя и уснула.
Проснулась от солнечных лучей, улыбающихся в панорамное окно, совершенно разбитая. Вдобавок, от неудобной позы затекла шея. Сделала отметку, что нужно будет приобрести несколько подушек и принести плед, для таких вот неожиданных ночей. А в шкафу обязательно должны быть запасные блузки и платья. У зеркала поправила блузку, застегнула пиджак на все пуговицы, переплела косу. Что ж. Новый день. Принесу, пожалуй, зубную щетку. У меня собственная уборная, потому могу себе позволить устроить в офисе полноценный запасной дом. Раздался телефонный звонок.
– Да?
– Амелия, ты где? – Одри волновалась. – Ты в порядке?
– Не переживай. Вены не режу. Таблетки не глотаю. С мостов не прыгаю, – зажав ухом трубку рабочего сотового, я наливала новую чашку кофе. Про себя отметила, что необходимо внести в список покупок новый телефон и сумочку, взамен той, которая покоится сейчас на дне реки.
– Рада слышать. Ты что, на работе ночевала? – она была недовольна.
– Ты что, недовольна? – молчание. – Ты недовольна, – констатация факта. – Увы, теперь часто будет так. Я намерена достичь невозможного и получить должность старшего партнера. Теперь ничто не способно сбить меня с цели. Сегодня буду поздно, поэтому ложись без меня. И, Одри… как ты? За всеми этими событиями мы забыли о тебе.
О да, блаженный аромат. Корица на кончике ножа, пол чайной ложечки сахара. Попробовала – великолепно!
– Поверь мне, ночь на мосту отрезвила по самое не хочу. Я поняла, что у меня с Кристофером была лишь блажь. Когда я увидела Генри… Как его волосы тронула седина… Амелия. Мои проблемы потеряли в тот момент все свои краски. Я готова жить дальше. Точнее, почти готова жить и найти того, кто полюбит меня также сильно, как Генри любит тебя. Осталось тебя в этом убедить.
– Извини, но мне некогда убеждаться в чем бы то ни было. Работы невпроворот.
– Мы хотя бы можем пообедать? – с надеждой.
– Не думаю. Закажу в офис. Если что – звони пока на рабочий.
* * *
Он сидел за столом, закрыв ладонями лицо. Рядом стояла недопитая бутылка виски. Подчиненные проходили мимо кабинета на цыпочках, и только одна женщина могла себе позволить войти без стука и разговаривать на повышенных тонах.
– Еще нет и полудня, а ты снова пьян! – миссис Эллингтон была в гневе.
– Мама, – устало выдохнул он и, растерев ладонями трехдневную щетину, откинулся на спинку кресла. – Не ожидал, что ты прилетишь. Какими судьбами?
– Какими судьбами? – вспыхнула она. – Газеты. Новости. Звонки наших общих… наших бывших друзей. Мне продолжить? Если бы отец был жив, он бы тебя собственными руками придушил. Что ты творишь, Генри?
– Прожигаю свою жизнь, – признался он.
Миссис Эллингтон даже пыл растеряла. Смерив шагами кабинет, наконец, уселась в кресло перед сыном и, заглянув в его уставшие глаза, покрасневшие от бессонных ночей, спросила:
– Это из-за Шарлин?
Скривился.
– Из-за Амелии?
В глазах отразилась боль. Залпом допил виски, но налить новую порцию не позволила рука матери.
– Генри, что бы между вами ни произошло, ты еще можешь все исправить.
– Она не любит меня! – едва не крикнул он. Но добавил уже спокойно: – а заставить я не могу. Только не ее.
Миссис Эллингтон рассмеялась в голос и не удержалась, чтобы не встать и не обнять сына.
– Милый мой, глупый мой сын. Такой взрослый, но такой несмышленый в сердечных делах, – она гладила мужчину по голове, а он, прикрыв глаза, позволил себе в объятиях матери побыть слабым. Он любил эту женщину. Безгранично. Всем сердцем. – Я-то думала, произошло что-то страшное. А ты из-за какой-то глупости страдаешь. У нас есть более серьезные проблемы – твоя жена.
Он снова скривился, но приготовился выслушать.
* * *
Дни потянулись бесконечной вереницей. Я практически перебралась жить в офис, обустроив его под собственные вкусы. Эти вкусы приглянулись и Майку, и Питерсону, которые частенько заходили в мой кабинет, чтобы разглядывать рыбок или подумать, расхаживая взад-вперед по массажному ковру, или просто побеседовать со мной за чашкой кофе о планах на будущее. Мои планы были грандиозными и они в полной мере их разделяли. Мне доверили несколько серьезных проектов, из-за которых я практически перестала спать и есть. Очень сильно похудела. Лицо осунулось, а под глазами легли глубокие то ли мешки, то ли синяки. Мне самой было сложно разобрать. Но я научилась очень хорошо маскировать их косметикой. Вслед за бессонницей пришли тошнота и головокружения. Одри была недовольна, поскольку это первые признаки истощения. К слову, мы практически перестали общаться, потому что дома я бывала три, от силы четыре ночи в неделю. Именно ночи.