— Пожалуйста, — прошептала она, садясь на диван и дрожа всем телом. — Просто отдохни, Кент. Ты пишешь без перерыва и вообще не отдыхаешь.
— Не указывай, что мне делать! Ты испортила мне Рождество! — заплетающимся языком проговорил он и, пошатываясь, направился к Ребекке. — Ты вечно все портишь, потому что сама — дерьмо по жизни. — Кент замахнулся, чтобы наглядно продемонстрировать ей свой гнев, но у него не получилось ударить ее, потому что ладонь его встретилась с лицом Грэма, вставшего на защиту Ребекки.
— Пошел вон! — приказал Кент, хватая сына и отшвыривая его в угол комнаты.
Глаза Грэма наполнились слезами, когда он увидел, как отец ударил Ребекку.
Как он мог?
Как он мог ударить ее? Такую чудесную?
— Перестань! — закричал Грэм, бросаясь к отцу и нанося ему несколько ударов. После каждой попытки Кент отбрасывал его, но мальчик не сдавался. Он каждый раз поднимался с пола и возвращался «за добавкой». Его не волновало, что отец причинит ему боль. Он знал одно: Ребекке больно, и он должен защитить ее.
То, что длилось несколько минут, показалось ему часами. Удар Грэму, удар Ребекке — и так по кругу, пока они оба не упали на пол и не перестали сопротивляться. Они молча лежали, принимая пинки и удары, пока Кент не устал. Хлопнув дверью, он закрылся в своем кабинете, где, скорее всего, снова принялся за виски.
Едва Кент ушел, Ребекка обняла Грэма и прижала его к себе.
— Все в порядке, — сказала она ему.
Он знал, что верить в это бессмысленно.
Поздно вечером Ребекка заглянула в комнату Грэма. Он еще не спал, а просто лежал в темноте и смотрел в потолок. Повернувшись к Ребекке, он увидел на ней пальто и сапоги. За ее спиной стоял чемодан.
— Нет! — Он сел в кровати и затряс головой. — Нет!
Слезы катились по ее щекам, покрытым синяками от рук дьявола.
— Прости меня, Грэм.
— Пожалуйста! — воскликнул он, вскакивая и обнимая ее за талию. — Пожалуйста, не уходи!
— Я не могу здесь оставаться, — сказала Ребекка дрожащим голосом. — На улице меня ждет сестра. Я просто хотела сказать тебе об этом с глазу на глаз.
— Возьми меня с собой! — умоляющим голосом проговорил Грэм. При мысли о том, что она оставит его с этим чудовищем, Грэма охватила паника, а из глаз хлынули слезы. — Клянусь, я буду послушным. Я все-все для тебя сделаю.
— Грэхем, — она сделала глубокий вдох, — я не могу тебя забрать… ты не мой.
Эти слова.
Эти три слова ранили его душу и разбили сердце.
— Пожалуйста, Ребекка… пожалуйста… — всхлипывал он, уткнувшись лицом в ее рубашку.
Она немного отстранила его от себя и наклонилась так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Он сказал, что, если я заберу тебя, ко мне придут его адвокаты. Он сказал, что устроит войну. У меня ничего нет, Грэм. Много лет назад он заставил меня бросить работу и подписать брачный контракт. У меня ничего нет.
— У тебя есть я, — сказал Грэм.
Закрыв глаза, Ребекка выпрямилась, и Грэм понял, что этого недостаточно. В этот самый момент сердце мальчика начало покрываться льдом.
В тот вечер она ушла, так и не оглянувшись.
В тот вечер Грэм сидел у окна и смотрел на то место, откуда отъехала машина Ребекки. Борясь с подступающей тошнотой, он пытался понять: разве можно, прожив здесь столько лет, просто взять и уйти?
Он смотрел на дорогу, покрытую снегом. На нем отпечатались следы автомобильных шин. Грэм не мог отвести от них взгляд. В его голове упорно крутились три слова.
Пожалуйста, не уходи.
Глава 22
Люси
Грэм вернулся в приемное отделение с опухшими глазами. Карла и Сьюзи отправились на поиски кофе, а Грэм, подарив Мэри фальшивую улыбку, крепко обнял ее и отправил в палату к Олли.
— Эй! — Я встала и подошла к нему. — Ты в порядке?
Он поморщился. Внешне он старался держаться, но глаза выдавали правду — Грэм был убит горем.
— Если с ним что-то случится… — он с трудом сглотнул и опустил голову, — …если я его потеряю…
Я не дала ему возможности ничего сказать, а молча обняла. Грэм задрожал всем телом. Впервые он позволил себе почувствовать боль, и я была рядом, чтобы прижать его к себе.
— Что я могу сделать? — спросила я, крепко обнимая его. — Скажи, что я могу сделать.
Он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза.
— Просто не отпускай меня. Если ты выпустишь меня, я сдамся. Я позволю этому одержать надо мной верх. Пожалуйста, Люсиль, не отпускай меня.
Я только крепче обняла его. Это длилось всего несколько минут, но мне показалось, что прошли часы. Тихо-тихо я начала шептать ему на ухо:
— Надо мной воздух, подо мной земля, во мне огонь, вокруг меня вода, их дух — это я… — Я повторяла свое заклинание и физически ощущала, как его накрывают эмоции. Каждый раз, чувствуя, что теряет опору, он прижимал меня ближе к себе.
Я ни за что не позволю ему упасть!
Вскоре проснулась Тэлон и начала сопеть и возиться в автокресле. Грэм медленно отпустил меня и подошел к дочери. Когда их взгляды встретились, она перестала ерзать, а глаза ее засияли так, словно увидели лучшего человека в мире. Детские глаза засветились безусловной любовью, и я стала свидетелем чудесного мгновения, когда маленькая дочь дарит утешение своему отцу. Грэм взял ее на руки и крепко прижал к себе. Тэлон положила свои ладошки на его щеки и с очаровательной улыбкой радостно что-то залепетала. Улыбка ее была такой же прекрасной, как и у отца.
На одно мгновение, на одну секунду Грэм перестал страдать.
Тэлон наполнила его сердце любовью — той самой любовью, существование которой он когда-то считал невозможным.
И на этот короткий миг он, кажется, стал самим собой.
Мэри решила подождать и посмотреть, не изменится ли ситуация. Все эти недели она жила с тяжестью в душе, и Грэм постоянно был рядом. Он приходил к ней домой, приносил еду, заставлял есть и спать, потому что, будь ее воля, она не покидала бы приемного отделения больницы.
В ожидании перемен.
В ожидании чуда.
В ожидании минуты, когда муж вернется к ней.
Карла позвонила мне, когда настал момент принять самое трудное решение в жизни ее семьи. Мы приехали в больницу. Свет в коридоре мерцал и горел тускло, словно готов был погаснуть в любую минуту.
В палату вошел священник. Мы, взявшись за руки, встали вокруг кровати Олли и приготовились к прощанию с ним.
Вряд ли кто-то из нас сможет до конца оправиться после такой потери. Я знала Олли очень недолгое время, но он успел изменить мою жизнь к лучшему. Его сердце всегда было наполнено любовью, и нам всегда будет его не хватать.
Завершив молитву, священник спросил, не хочет ли кто-нибудь из нас сказать последнее слово. Мэри не могла ничего произнести — по ее щекам катились слезы. Карла уткнулась лицом в плечо Сьюзи. Мои губы просто отказывались шевелиться.
Грэм выступил поддержкой нам всем. Он стал нашей силой. Когда идущие из самого центра души слова начали слетать с его губ, я почувствовала, как сжалось мое сердце.
— Надо мной воздух, подо мной земля, во мне огонь, вокруг меня вода, их дух — это я…
В этот момент часть души каждого из нас ушла вместе с душой Олли.
Глава 23
Грэм
Все ушли. Мэри, Карла и Сьюзи ушли, чтобы узнать о своих дальнейших действиях. Я знал, что должен был пойти с ними, но не мог заставить себя двигаться. Я стоял в больничном коридоре, освещенном тусклым мерцающим светом. Палата Олли была пуста. Больше ничего нельзя было сделать. Его больше нет. Нет моего профессора. Моего героя. Моего лучшего друга. Моего отца.
Его больше нет.
Я не плакал. У меня все это просто не укладывалось в голове.
Как это вообще могло произойти? Как он мог уйти так быстро?
Как он вообще мог уйти?
Послышались шаги, направляющиеся в мою сторону. Вокруг меня сновали медсестры — они спешили к очередным пациентам. Врачи осматривали тех, у кого еще билось сердце. Жизнь больницы шла своим чередом, словно наша планета только что не перестала вращаться.