— Люсиль, — окликнул я ее, поправляя галстук. — Маленький совет.
— Что? — Она стояла, обхватив себя руками, а когда взглянула на меня, то от улыбки на ее лице не осталось и следа. На смену ей пришел тяжелый хмурый взгляд.
— Не давай волю чувствам, — выдохнул я. — Не позволяй другим так управлять твоими эмоциями. Отключи их.
— Отключить чувства?
Я кивнул.
— Я не могу, — возразила она, не переставая плакать. Люси прижала ладонь к груди и покачала головой. — Так уж я устроена. Девушка, чувствительная ко всему.
Уверен, так и есть. Она — девушка, которая чувствовала все. Я — мужчина, который не чувствовал ничего.
— Тогда мир сделает все возможное, чтобы уничтожить тебя, — сказал я ей. — Чем больше чувств ты даришь, тем больше у тебя будут отнимать. Поверь мне. Возьми себя в руки.
— Но… она моя сестра, и…
— Она тебе не сестра.
— Что?
Я потер ладонью шею, а потом засунул руки в карманы.
— Она с легкостью сказала, что не считает тебя своей семьей. Значит, ей наплевать на тебя.
— Нет. — Она покачала головой, сжимая в руке кулон в виде сердца. — Нет, ты не понимаешь. Наши взаимоотношения с сестрой…
— Их нет. Если ты любишь кого-то, то неужели ни разу не произнесешь его имя? Я никогда не слышал о тебе.
Люси молчала, а ее эмоции немного поутихли, и она вытерла слезы. Закрыв глаза, она вздохнула и тихо заговорила, обращаясь сама к себе:
— Надо мной воздух, подо мной земля, во мне огонь, вокруг меня вода, их дух — это я… — Она продолжала повторять эти слова, а я изумленно всматривался в ее лицо, потрясенный тем, какой она оказалась на самом деле. Такая разная: взбалмошная, переменчивая, пылкая, абсолютно не сдерживающая своих эмоций. Люси как будто полностью осознавала свои недостатки, но не обращала на них внимания. И каким-то образом эти недостатки делали ее натуру цельной.
— Тебя это не утомляет? — спросил я. — Такие сильные эмоции?
— А ты не устал ничего не чувствовать?
В этот момент я понял, что столкнулся с полной своей противоположностью, и понятия не имел, что ответить такому непонятному для меня человеку, как она.
— До свидания, Люсиль, — сказал я.
— До свидания, Грэм-Сухарь, — ответила она.
— Я не лгала, — клятвенно заверяла меня Джейн, когда мы возвращались домой.
Я не обвинил ее во лжи, не задал ни одного вопроса о Люси и о том, почему до сегодняшнего вечера не знал о ее существовании. И даже не выказал Джейн ни малейшего недовольства по этому поводу. Но, тем не менее, она продолжала оправдываться и убеждать меня, что не лгала.
Джейн.
Или Лира?
Я понятия не имел, что за женщина сидела рядом со мной. Но, честно говоря, и без сегодняшних откровений ее сестры, разве мог я с уверенностью сказать, что знал ее?
— Тебя зовут Джейн, — сказал я, крепко сжимая руль. Она кивнула. — А еще тебя зовут Лира?
— Да… — она покачала головой, — …нет, я сменила имя много лет назад. Еще до знакомства с тобой. Когда я решила поступать в колледж, то поняла, что с именем Лира никто не будет воспринимать меня всерьез. Какая юридическая фирма наймет себе сотрудницу, которую зовут Дейзи Палмер?
— Дейзи, — вздохнул я. — Ты никогда не называла мне своего второго имени.
— Ты никогда не спрашивал.
— А-а-а, ну да.
Она приподняла бровь.
— Ты не сердишься?
— Нет.
— Вау. — Она облегченно выдохнула. — Тогда ладно. Если бы все было наоборот, я бы…
— Но все так, как есть, — оборвал ее я, не желая вести разговоры в конце самого длинного дня в моей жизни.
Она поерзала на своем сиденье, но ничего не сказала.
Остаток пути мы проделали молча. Голова у меня шла кругом от вопросов, на большинство из которых я не хотел знать ответов. У Джейн было прошлое, о котором она не рассказывала. У меня было такое же. Определенные моменты жизни лучше оставлять в тени, и я решил, что семья Джейн — яркий тому пример. Подробности тут излишни. Еще вчера у нее не было сестры, а сегодня есть. Хотя сомневаюсь, что Люси когда-нибудь придет к нам на День благодарения.
Расстегивая на ходу рубашку, я направился прямиком в спальню. Через пару секунд следом за мной вошла Джейн. Судя по выражению лица, она нервничала, но вслух ничего не сказала. Мы оба начали раздеваться. Она молча подошла ко мне и повернулась спиной, без слов попросив расстегнуть молнию ее черного платья. Я помог ей, и она, стянув его с себя, надела одну из моих футболок — Джейн всегда использовала их в качестве ночной рубашки. Она растягивала их своим растущим животом, но я не возражал.