Всю нашу жизнь мы с сестрой были влюблены в природу. И всегда мечтали открыть собственный цветочный магазин. Мы даже отучились в школе флористов в Милуоки. У нас у каждой законченное образование в сфере бизнеса, так что все необходимое для открытия своего дела есть. Если бы не рак, у нас уже был бы магазин. Но, как только болезнь отступит, я планирую сделать все от меня зависящее, чтобы претворить нашу мечту в жизнь.
— Договорились, Мари? Мы сделаем это, — повторила я еще раз в надежде на то, что это прозвучит более убедительно. В надежде на то, что ей станет легче.
— Хорошо, — сказала она, но в голосе ее звучало сомнение. Взгляд ее карих, как у лани, глаз, так похожих на мамины, был полон печали. — Можешь принести банку? И мешок с монетами?
Я вздохнула, но согласилась и поспешила в гостиную, где прошлым вечером мы оставили банку и пакет с мелочью. Стеклянная банка с крышкой, обмотанная черной и розовой лентами, была почти полностью заполнена монетами. Мы начали складывать мелочь в банку семь месяцев назад — когда Мари поставили диагноз. На стенке банки написаны буквы «НМ», что расшифровывается как «Негативные Мысли». Каждый раз, когда у кого-то из нас возникала плохая мысль, мы клали в банку монетку. И все эти мысли должны были трансформироваться в замечательный конечный результат — поездку в Европу. Однажды Мари поправится, и мы потратим эти деньги на путешествие по Европе. Это наша мечта, которую мы всегда хотели осуществить. Каждая возникающая сегодня плохая мысль превращалась в монетку, дающую надежду на лучшее завтра. У нас уже было восемь заполненных до отказа банок.
Я вернулась и снова села на кровать Мари. Она слегка приподнялась и взяла пакет с мелочью.
— Стручок, — шепнула она.
— Да, Горошинка?
Слезы катились по щекам Мари сильнее и сильнее, а все тело дрожало от переполнявших ее эмоций.
— Нам потребуется много мелочи. — Она высыпала в банку все монеты, и я крепко обняла сестру, давая возможность выплакаться. Они были женаты пять лет — пока все были здоровы. Но хватило всего семи месяцев болезни, чтобы Паркер исчез, оставив мою бедняжку-сестру с разбитым сердцем.
— Люси? — услышала я, сидя на крыльце перед домом. Весь последний час, пока Мари отдыхала, я просидела в кресле-качалке, изо всех сил пытаясь понять, почему все должно было случиться именно так. Подняв взгляд, я увидела Ричарда — моего парня. Он подъехал ко мне и, спрыгнув с велосипеда, прислонил его к крыльцу. — Что случилось? Я получил твое сообщение. — Его рубашка была перепачкана краской. Обычное дело для свободного художника, кем он, собственно, и был. — Прости, что не отвечал на твои звонки. Телефон был отключен, пока я топил в выпивке свою печаль. В очередной художественной галерее мне отказали. — Он подошел, чмокнул меня в лоб и еще раз спросил: — Что случилось?
— Паркер ушел.
Этих двух слов хватило, чтобы у Ричарда отвисла челюсть. Я поведала ему обо всем, и чем больше рассказывала, тем тяжелее становилось его дыхание.
— Шутишь? С Мари все в порядке?
Я покачала головой.
— Естественно, нет.
— Пойдем в дом, — сказал он, потянувшись к моей руке, но я отстранилась.
— Нужно позвонить Лире. Я пробовала это сделать пару часов назад, но она не ответила. Так что какое-то время я буду продолжать попытки. Не мог бы ты сходить проверить, может, Мари что-то нужно?
Он кивнул.
— Конечно.
Я протянула руку, стерла каплю желтой краски с его щеки, а потом поцеловала.
— Мне жаль, что так получилось с галереей.
Ричард поморщился и пожал плечами.
— Все в порядке. Пока ты не против встречаться с засранцем, который недостаточно талантлив, чтобы его работы попали на выставку, я не против.
Мы с Ричардом вместе уже три года, и я себя представить не могу рядом с кем-то другим. Я просто зла на весь мир, который не дает шанса засиять его таланту — он достоин успеха. Но, пока этого не произошло, я буду рядом с ним, буду его самой главной группой поддержки.
Когда Ричард вошел в дом, я еще раз набрала номер Лиры.
— Алло?
— Лира! Ну, наконец-то! — выдохнула я и выпрямилась, впервые за долгое время услышав голос сестры. — Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться.
— Ну, не все могут совмещать в себе миссис Даутфайр и официантку в кофейне на неполный день, — сказала она, не скрывая сарказма.
— На самом деле, я теперь только няня. Из кофейни я уволилась.