Я бродила по вымощенным камнем дорожкам, улыбалась прохожим, которые тоже наслаждались прогулкой по садам, и частенько задавалась вопросами: откуда они приехали? Что привело их сюда? Почему в данный момент жизни они оказались именно здесь? Какова их история? Они когда-нибудь любили? Была ли их любовь всепоглощающей? Вдруг кто-то из них тоже был вынужден уйти?
— Стручок.
От прозвучавшего слова у меня сдавило грудь. А этот голос…
Я обернулась, и сердце мое замерло при виде стоящей передо мной Мари. Мне хотелось подойти ближе, но ноги не слушались. Тело словно окаменело. Я застыла на месте. Мари тоже не двигалась.
— Я… — начала она, и ее голос дрогнул. Крепко прижав к груди большой конверт, она попыталась еще раз: — Он сказал мне, что ты будешь здесь. Он сказал, что ты приходишь сюда каждый день. Я просто не знала точно, в котором часу.
Я не могла произнести ни слова.
Глаза Мари наполнились слезами, но она изо всех сил старалась сдерживать их.
— Прости меня, Люси. Прости за то, что заблуждалась. Прости за то, что я пошла у них на поводу. Прости за то, что оттолкнула тебя. Хочу, чтобы ты знала: я ушла от Паркера. Прошлой ночью мы лежали с ним в постели. Его руки крепко обнимали меня. Он прижимал меня к себе, но мне казалось, что я теряю себя. Каждый раз, когда он говорил, что любит меня, я чувствовала, как становлюсь все меньше и меньше похожей на себя. Я была настолько слепа к правде, что из-за страха остаться одной бросилась в объятия мужчины, который не заслуживает меня. Мне так хотелось чувствовать себя любимой, что я не обращала внимания на то, испытываю ли сама ответную любовь. Потом еще и оттолкнула тебя. В моей жизни ты была единственным верным человеком. Невероятно, как я могла причинить тебе такую боль. Ты моя лучшая подруга, Люси, ты — мое сердце, и мне очень жаль… прости меня…
Больше она не успела ничего сказать, потому что я бросилась к ней, крепко обняла и притянула к себе. Уткнувшись мне в плечо, Мари всхлипнула, но я лишь сильнее обняла ее.
— Мне так жаль, Люси. Прости меня.
— Ш-ш-ш, — прошептала я, крепко сжимая ее в своих объятиях. — Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя, Горошинка.
Она облегченно выдохнула, и я почувствовала, как напряжение покинуло ее тело.
— Ты не представляешь, как я рада видеть тебя, Стручок.
Немного успокоившись, мы подошли к одному из мостиков, которых в этих садах было не счесть, и, скрестив ноги, сели. Мари протянула мне конверт, пожав при этом плечами.
— Он велел передать тебе это и не выпускать с территории сада до тех пор, пока не будет прочитана последняя страница.
— Что это?
— Не знаю, — ответила она, поднимаясь на ноги. — Но мне было поручено предоставить тебе время, чтобы ты смогла прочесть это. Я пойду, поброжу по окрестностям. Когда закончишь читать, встретимся здесь же.
— Ладно. Звучит неплохо.
Я вскрыла конверт и обнаружила в нем рукопись, озаглавленную «История Г.М. Рассела». Я тяжело вздохнула — это его автобиография.
— А, и… Люси? — крикнула Мари, вынуждая меня обернуться и посмотреть в ее сторону. — Я ошибалась насчет него. Он любит тебя так, что дух захватывает. И то, как ты любишь его, — это потрясающе. Если мне когда-нибудь посчастливится почувствовать хотя бы четверть того, что чувствуете друг к другу вы двое, я умру счастливой.
Когда Мари ушла, я сделала глубокий вдох и начала читать первую главу.
Повествование шло плавно от главы к главе. Ни одной пустой фразы. Ни одного лишнего слова.
Я читала роман о мальчике, который превратился в монстра, но постепенно снова научился любить.
А потом я дошла до последней главы.
Свадьба
Он стоял с потными ладонями, пока его сестра Карла поправляла на нем галстук. Он и не подозревал, что будет так нервничать перед принятием самого правильного, самого лучшего решения в своей жизни. Ни за что в жизни он не предположил бы, что влюбится в нее.
В женщину, которая живет чувствами.
В женщину, которая показала ему, что значит жить, дышать, любить.
В женщину, ставшую его силой в самые тяжелые дни.
Сколько романтики было в том, как она двигалась по жизни, танцуя, кружась, смеясь и совершенно не считая себя нелепой и смешной.
Сколько искренности было в том, как она смотрела в глаза, как она улыбалась.