— Maktub, — с лукавой усмешкой ответила она. — Это значит, что все предначертано, что в свою очередь означает: тебе суждено рассказывать эту историю раз за разом.
— Неужели? — рассмеялся я и подхватил дочь на руки.
Она захихикала.
— Да.
— Ну, ладно. Раз уж все предначертано, — шутливо ответил я и подвел ее к дереву профессора Оливера, рядом с которым стояли три стула: два больших и один детский пластиковый.
Я усадил Тэлон на ее стульчик и сам сел рядом.
— Итак, все началось, когда я еще учился в колледже. В тот день я провалил свою первую работу…
Я рассказал ей историю о том, как профессор Оливер вошел в мою жизнь и как из посеянного им в моем сердце семени выросла любовь. Он был для меня лучшим другом, отцом, семьей.
Тэлон всегда была любителем разных историй. То, как внимательно она слушала, как улыбалась при этом, всегда наполняло мое сердце любовью. Она слушала, как Люси — искренне, с блеском в глазах.
Когда я закончил свой рассказ, Тэлон встала и, как делала всегда, подойдя к дереву, крепко обняла его.
— Я люблю тебя, дедушка Олли, — прошептала она, целуя кору.
— Опять? — спросила вышедшая на улицу Люси, имея в виду историю жизни профессора Оливера. Она подошла к нам с Тэлон — из-за беременности Люси ходила вперевалку — и, присев на свой стул, тяжело выдохнула, словно только что пробежала пятикилометровый кросс.
— Опять, — улыбнулся я, а потом, наклонившись к Люси, поцеловал ее сначала в губы, а потом в живот.
— Как отдохнула, мамочка? — спросила Тэлон, у которой энергия била через край. Просто диву даешься, наблюдая за тем, как она бегает вокруг нас и совершенно не устает. Кажется, всего несколько лет назад она помещалась на моей ладони. Тогда даже не было уверенности, выживет ли она, а сегодня моя дочь — это олицетворение жизни.
— Я чудесно вздремнула, — ответила Люси, зевая и все еще чувствуя усталость.
Со дня на день спокойный ночной сон для нас станет роскошью. Никогда в жизни я не чувствовал такого волнения и такой внутренней готовности.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил я. — Воды? Сока? Пять пицц?
Она усмехнулась и закрыла глаза.
— Просто немного солнца.
Мы втроем могли часами сидеть во дворе, греясь на солнышке. Я чувствовал себя потрясающе, находясь в окружении своей семьи.
Семья.
Волшебным образом у меня все же появилась семья. Никогда не думал, что моя жизнь будет такой… счастливой. Две девочки, сидящие рядом, были моим миром, а маленький мальчик, который скоро появится, уже завладел моим сердцем.
Когда пришло время ужина, я помог Люси подняться со стула. Но как только она встала, мы оба замерли.
— Мама, почему ты описалась? — спросила Тэлон, глядя на Люси.
Я приподнял бровь, понимая, что сейчас произошло, и спросил:
— В больницу?
— В больницу, — ответила она.
В этот раз все было не так, как в день появления на свет Тэлон. Мой сын пришел в этот мир без малого четырехкилограммовым крепышом и громким криком продемонстрировал нам всю силу своих легких.
Вспоминая самые счастливые мгновения своей жизни, я оглядываюсь назад и удивляюсь: за что такого человека, как я, столь щедро одарила жизнь? Вот Тэлон выписывают из отделения интенсивной терапии. Вот профессор Оливер впервые называет меня сыном. Вот Люси говорит, что любит меня. Вот мы подписываем документы об удочерении, и Тэлон становится нашей с Люси дочерью. Вот день моей свадьбы. И теперь… я впервые беру на руки своего замечательного сына.
Оливер Джеймс Рассел.
А коротко — Олли.
Уже через день после рождения Олли мы все вместе были дома. Перед тем, как отправиться спать, Тэлон подошла к своему брату, спящему на руках у Люси, и поцеловала его в лобик.
— Я люблю тебя, малыш Олли, — прошептала она, и сердце мое чуть не выпрыгнуло из груди. День ото дня оно все больше пропитывалось окружавшей его любовью.
Я уложил Тэлон в ее кровать, зная, что уже в полночь она будет спать между мной и своей мамой. И меня это радовало. Каждую ночь она приходила к нам, а я заключал ее в свои объятия и целовал, потому что знал: настанет день, когда она уже не будет лежать между мной и Люси. Я знал, что настанет время, когда она станет слишком взрослой или слишком самостоятельной для того, чтобы спать вместе с родителями. Поэтому, когда Тэлон приходила в нашу спальню, я крепко обнимал ее и благодарил Вселенную за то, что моя дочь показала мне, как выглядит настоящая любовь.
После того как Тэлон улеглась, я вернулся в детскую, где в кресле-качалке дремала Люси со спящим на ее руках Олли. Я забрал у нее сына и, нежно поцеловав его в лобик, положил в кроватку.