Хотя, я все еще немного сомневалась на счет почему...
— Дамы, не хотите что-нибудь выпить?
Мы с Сэм подняли взгляд и увидели великолепного Эрика, стоящего в проходе, словно подвешенного над пропастью в нашем уединенном острове из четырех кресел. Сэм смотрела на него так, будто была смущена его присутствием.
— Что? — спросила она.
— Напитки. Хотите что-нибудь из... напитков?
— Нет. Никаких напитков,— она скрестила руки на груди, наклонив голову в сторону, ее глаза сузились так, словно она проверяла его. — Ты ниже, чем я помню.
Он, прищурившись в ответ, ухмыльнулся.
— Может, ты страдаешь от болезни высоты. Вероятно, нужно встать, походить и размять ноги.
Больше косых взглядов не последовало, теперь они оба ухмылялись.
Наконец, Сэм кивнула и сказала.
— Я бы не отказалась размять свои ноги.
Я смотрела во все глаза, как она быстро отстегнула ремень и встала, неотрывно глядя на великолепного Эрика. Его ухмылка превратилась в широкую улыбку, когда она вышла в проход, а лицо заметно оживилось, когда она подошла ближе к нему.
— Позволь мне устроить тебе небольшую экскурсию по самолету, — предложил он любезно, словно бойскаут. — Можешь опереться на меня, если попадем в турбулентность.
— Обязательно, — протянула она, звуча сердито и одновременно довольно. — Веди, коротышка.
Эрик потер шею и, выдохнув, засмеялся, после чего они вдвоем отправились в переднюю часть самолета. Вытянув шею, я восторженно смотрела им вслед.
Когда Сэм рассмеялась над чем-то, что сказал Эрик, я не смогла подсматривать дольше, не привлекая к себе внимания. Так что я расслабилась — насколько могла — и откинулась в кресле, уставившись на руки.
— Паркер.
Я подпрыгнула на месте от звука моего имени из уст Мартина и повернулась к нему лицом. А также, по причинам известным только моему подсознанию, я сжала руки в кулаки и подняла их, выставляя между нами, будто готовясь к кулачному бою.
Он изучил мою оборонительную позицию, ухмыльнулся и занял место Сэм, не спрашивая разрешения. Между тем, я посмотрела на него, мысленно возведя стены, и приготовилась, хотя мои руки уже опустились на колени. Я должна была сделать это, потому что... подошел супер горячий парень — сигнал тревоги на уровне десять тысяч.
— Сандеки, — сказала я. Знала, что это выглядело так, будто я приветствую врага, но мне нужно было быть на стороже.
Его взгляд скользнул по моему лицу и опустился на руки, которые я все еще сжимала в кулаки. Очевидно, это забавляло его.
— Ты собиралась ударить меня?
— Не знаю, — ответила я честно. — Зависит от того, собираешься ли ты снова снимать свои штаны.
— Ты ударишь меня за то, что я сниму штаны?
— Да... я могу ударить тебя кулаком.
Он рассмеялся, очень громко и неожиданно, непринужденно, чем очень удивил меня. Но его смех был словно радиоактивное обольщение и период полураспада у него был бесконечен. Я не хотела, чтобы он переставал смеяться. От этого в углах его глаз собирались морщинки, а рот искажался в грешной улыбке, демонстрируя идеальные зубы.
Теперь он выглядел по-другому, не так как обычно, не вечно скучающим. И это у него хорошо получалось, очень хорошо. Были и другие выражения, которые я смогла заметить, такие как недоверие, озорное веселье, гнев, нескрываемый интерес и так далее.
Но смеющимся... он выглядел счастливым. Счастливый Мартин открывался с другой стороны, красивый и физически совершенный, с сочетанием отличного и заразительного настроения. Я разжала кулаки. Понадобилось меньше минуты нашего с ним общения, и вся моя тщательно построенная оборона была практически разорвана в клочья.
Я могла бы даже помахать белыми трусиками в знак капитуляции.
— Ох, отлично. Моллюски, — сказала я, не понятно для чего.
Его смех постепенно стих, и теперь его глаза сверкали, глядя на меня.
— Больше никаких кулаков.
— Не-а. В этом нет смысла, — уверена, звучало так, будто я была расстроена.
— Так ты думаешь, что я мог бы выиграть, подравшись с тобой на кулаках?
— Я думаю, ты можешь обыграть меня во всем, — я пожала плечами. — если ты захочешь, я могу винить в этом только себя.
Мартин прищурился, обратив на меня все свое внимание.
— Ты не выглядишь счастливой из-за этого.
— Я и не счастлива.
— Почему?
Я смотрела на него, пытаясь сказать правду.
— В этом и проблема, Мартин. Ты мне нравишься.
Его взгляд смягчился, и рот скривился в ленивой, довольной усмешке.
— Не вижу в этом проблемы.
— Но это так, — не отступала я. — Потому что эти чувства возникают в основном в моих трусиках.