— Откуда ты это знаешь? Он сам тебе сказал?
— В каком-то смысле да. — Он повернул ее лицо к себе, посмотрел на нее и понял, что никогда не видел ее такой, какой она была на самом деле. И еще он понял, что и сам не давал ей увидеть себя таким, какой он есть. Теперь он сделал и то и другое.
Где-то в горле ее родилось всхлипывание, но она не сказала ни слова.
— Алден ушел, Линдсей. Не знаю, где он и вернется ли когда-нибудь. Но он оставил мне то, что знал сам. И забрал с собой мои знания. Как и обещал.
Она дотронулась до его щеки. Она не могла отвести глаз от его лица. Он тоже не отводил глаз.
— Что ты видишь?
Она испытывала облегчение, словно прозвучали сразу и вопрос и ответ.
— Стефан.
Он покачал головой.
— Я изменился, Линдсей. Меня зовут Стефан, но я уже не тот, кем был раньше.
— Я знаю.
— Я раньше столького не понимал.
— Но теперь ты понимаешь?
— Не все. Все, что мы с Алденом знали, лишь крошечная частица вселенского знания. Но теперь, по-моему, мне известно достаточно.
— Чтобы вылечить меня?
— Да.
— Ты действительно так считаешь?
— Я не могу давать обещаний. Но я стал понимать несравненно больше. Врачи так во многом были не правы. Есть столько всевозможных способов лечения, к которым они относятся не более как к древнему предрассудку. Но теперь, когда я понял, что происходит, как меняется твое тело… я думаю… я знаю…
Он дотронулся до ее лба. Глаза его закрылись.
— Что ты делаешь?
— Ш-ш-ш…
Она тоже закрыла глаза. Она чувствовала тепло, исходящее от его рук, и что-то большее. Что-то мощное, но успокаивающее.
— Любовь, — тихо произнес он.
Он открыл глаза. Они светились от слез.
— В нашем языке это самое подходящее слово. — Он нежно ее поцеловал.
Она прижалась к нему и позволила силе любви наполнить ее и дать ей лечение.
Может, Стефан и не мог ничего обещать. Но в этот момент Линдсей поняла, что главное обещание она от него уже получила. Они будут вместе, сколько бы времени им ни осталось.
И никто во всей Вселенной не мог бы просить большего.