Е. Колтович
ПРИТЯЖЕНИЕ НЕБА
… И вроде ничего не случилось. Теплый, летний ветер разгонял хлопья редких облаков по вечернему небу, спрятанное за высокими домами солнце дразнило последними отблесками. Шелест колес растворился в общей массе потока машин. Вроде и был крик, но подхваченный звуками, завершающего работу города, он отозвался в сердце каким-то недоразумением, чем-то непонятным, а то и лишним, даже неуместным. И если и скатилась слеза, то она тут же высохла, не успев проложить дорожку по щеке. Бремя скоростей уверяло, ничего не случилось, потому что нет времени на чувства и нервов на их трату. Да и было бы ради чего. Любое событие только придает еще больше убедительности статистике: на некий процент колес приходиться определенный процент жизней. Процент – хорошее слово: вносит понимание момента. Вот он, итог жизни в нескольких секундах.
Секунды складываются в минуты. Алексей посмотрел на часы и вздохнул, как долго еще этот компьютер будет «думать»? Дверь открылась, из офиса вышел Олег.
–Ты еще здесь? – спросил он, застегивая сумку.
–Да, поработаю еще. Пошел потихоньку?
–Да уж поработал, хватит. Завтра в отпуск? Слышал, домой поедешь?
Алексей блаженно откинулся в кресле, закинув руки за голову.
–Домой. Семь дней ехать.
–С ума сойти. До Владивостока? Семь дней в поезде!
Олег покачал головой и достал сигарету.
–Оно того стоит, Олег. Всю Россию увидеть. Великие реки, Байкал, знал бы ты, красота какая. Кстати, на Байкале, у меня родился оригинальный критерий красоты. Угости сигареткой.
Олег протянул раскрытую пачку. Прикурил и выпустил струю дыма.
–И какой же?
–Место, где хотелось бы умереть.
–Слушай, круто. Надо запомнить. Значит, последний вечер… Поезд когда?
–Завтра, поздно, поздно вечером. Так что, спешить особо некуда. Доделаю кое-какие дела и в часиков десять двину.
–Ну, счастливо тебе. Держи пять.
Виктор положил пятирублевку в карман, затушил окурок и достал мобильный телефон.
–Друг должен приехать, из Норильска, – пояснил он, набирая номер, – Хочу столицу показать.
Николай одобрительно кивнул, вытирая руки промасленной тряпкой. После, сняв робу, разогнулся, потягиваясь, и направился в душ.
Троллейбусный парк постепенно пустел. Мимо Николая прошли рекламщики, что-то со смехом обсуждая. Вот они подошли к троллейбусу, тут же бросили на бетонный пол рулон полноцвета и, настороженно озираясь, достали бутылку и пластиковые стаканчики.
–Здорово, Коль! Как-то мы тебя не заметили, выпьешь?
–Спасибо, но я уже домой. Что будете клеить?
–«Спортмастер», будь он не ладен, – ответил, постриженный наголо паренек, расстегивая куртку.
Когда Николай вышел из душа, работа уже кипела. Отрывалась старая реклама, тут же борт покрывался грунтовкой, высушивался феном. Николай попрощался и направился к выходу, где столкнулся с Виктором. Тот стоял в дверях, лузгая семечки, довольно щурясь на уходящее солнце.
–Ну, как, дозвонился? – спросил Николай, распечатывая пачку «Союз-Апполон».
–Ага. И знаешь, чего я придумал?
–Дай семян-то, Витек. И чего придумал?
Раскрытая ладонь приняла россыпь черных, блестевших душистым маслом, обжаренных градин.
И все-таки одна из градин угодила прямо в нос. Было так смешно! Щенок чихнул, вспоминая прошедший недавно град. Тогда миска с кашей наполнилась водой, когда они, всей семьей сидели под деревянным настилом, прижимаясь к теплому боку матери. Вот тогда он и высунулся, что бы лизнуть град. Вот тогда-то его и стукнуло. Он взвизгнул и кинулся назад, но пегий уже занял его место и не хотел пускать. Он бы задал пегому, но мама проворчала, указывая другое место и лизнула ему морду. Таким теплым-теплым, таким шершавым-шершавым языком, как асфальт, на котором он сейчас лежал. Теплый-теплый, шершавый-шершавый. Неподалеку резвились его сестры и братья, а он, лежа на боку, утопал в неге теплого вечера, взором отдаваясь небесному притяжению. Лето. Чертовски хорошее это дело – лето. Правда говорят, будет какая-то зима. Все вокруг будет белое-белое, как сахар, только не вкусный, холодный и мокрый. И говорят про какие-то холода: дескать, ничего хорошего. Может, пронесет? Может, не в этой жизни… Где-то в стороне пролетали машины, спешили делиться впечатлениями от уходящего дня. Дорога в стороне поднималась к мосту, и казалось, один ее конец упирается туда, где только что скрылось солнце. Из-за угла вышел человек, щенок уголком зрения заметил, что он так же смотрит поверх себя, на небо, изредка, с улыбкой, переводя взгляд на него. Человек что-то не спеша жевал. Похоже на бутерброд. Запахло колбасой. Если приложить немного старания и максимум обаяния, то может и перепасть. Иногда срабатывало. Тем более есть что-то между ними общее: Небо.