– Но, Чарли, мне действительно не нужно…
– Найдите игральные карты, – приказала она, – и мы с вами сможем сыграть пару партий в «джин».
Пару партий.
Фантастика какая-то! Сюрреализм чистой воды.
Винс с картами в руке сидел на кровати рядом с Чарли, облаченный в пижаму ее погибшего мужа. Все это происходило в комнате под вспышки электрического света, да еще и при свечах.
Шарлотта натянула одеяло на кровати, чтобы его можно было использовать как карточный столик. Именно так они играли в карты все время, пока Винс находился у нее в доме.
Никто из них не вспоминал вчерашнюю ночь, когда Чарли забралась под это самое одеяло и умоляла Винса…
Боже мой! Он до сих пор испытывал желание быть с ней. Он любил ее.
Но печальная истина заключалась в том, что Чарли его не любила.
А может быть, достаточно и того, что он ее любит?
Снова прогремел гром, уже ближе, и на этот раз Чарли не могла не заметить, как по щеке Винса возле правого уха протекла капелька пота. Но его руки не тряслись. Он только уронил карту, да и то пару раз, не больше.
– А кто такой Рэй? – поинтересовалась Шарлотта, сбрасывая семерку червей.
Винс не ответил ей, и она подняла на него глаза.
– Вы называли меня Рэем, когда я пыталась вас разбудить. Да и раньше упоминали это имя.
– Он был моим другом, – объяснил Винс, вынимая из колоды девятку пик и тут же сбрасывая ее. – Хорошим другом. Он погиб на Тараве.
– Как он погиб? – спросила она.
– Вам не нужно этого знать. – Последовал раскат грома, и на этот раз Винс выронил сразу все карты. Вот дерьмо!
Чарли закрыла глаза, потому что большинство карт упало лицевой стороной вверх.
– Может быть, я сама решу, что мне нужно знать? – довольно резко возразила она. – Может быть, вы считаете, что делаете мне одолжение и щадите мои нервы? Но как же мне понять, почему вы хотите вернуться на войну, если при этом вы скрываете все, что связано с ней?
Гроза приближалась. Поднялся сильный ветер, и стекла окон в соседних домах тревожно задребезжали. Примерно также вчера ночью Винсент дрожал и трясся в присутствии Шарлотты.
– Ну хорошо, – смирился он, перестал собирать карты с одеяла и бросил туда же те, что успел поднять. – Хорошо. Значит, вы хотите узнать, как погиб Рэй? Ему оторвало голову, это вам понятно? Осталась одна шея. Представьте себе: я только что передавал ему распоряжения, потому что он помогал ребятам из нашего подразделения выбираться на берег, а в следующую секунду уже вижу, что ему оторвало голову, он облит кровью, а вокруг валяются его мозги и осколки черепа. И знаете, что было самое глупое в этой ситуации?
Она побледнела, глаза ее расширились от ужаса. Он понимал, что не стоило рассказывать ей все это, но, начав, он уже не в силах был остановиться.
– Я начал вопить и звать врачей, как будто кто-то мог помочь ему и пришить голову на место. Как будто это вообще имело какой-то смысл. Но даже если представить, что они могли быть чем-то полезны, все равно все наши медики к тому моменту уже погибли. Ни одному из них не удалось даже добраться до берега. Двое из них утонули сразу же, как только выбрались из лодки. Вот этого я вам и не стал рассказывать, щадя ваши нервы. А место там, возле рифов, оказалось на удивление глубоким, – продолжал он. – Сотни моряков пошли к берегу по грудь в воде, а японцы поливали нас пулеметным огнем. Вода делала нас прекрасными мишенями. Люди гибли один за другим. Это вы хотели услышать? Каждый имел при себе снаряжение весом в сорок фунтов, а потому сразу шел на дно. Никто не выжил, даже самые умелые пловцы. Нужно было учитывать и груз на спине, и глубину выше головы, и еще то, что находившиеся рядом раненые тут же начинали затягивать в пучину живых. К тому же большинство этих фермерских парней вообще не умели плавать. Чарли смотрела на него так, словно в любую секунду была готова разрыдаться:
– Боже мой! И они все утонули?
– А хотите узнать, почему не утонули мы? – Голос у Винса задрожал. – Я и Рэй. – Он не стал ждать ее ответа и продолжал: – Потому что утонувшие солдаты морской пехоты заполнили своими телами морское дно у острова, и мы не погрузились под воду. Мы шли последними и прошли по их телам. Чарльз, вы можете себе это представить? Мы шли по телам своих товарищей!
И он, не выдержав, расплакался сам.
– Боже мой, Винс! – Она поползла по кровати, чтобы быть поближе к нему.
– Прошу вас, – начал он, хватая ее и чуть ли не встряхивая, как только Шарлотта оказалась рядом с ним, – вы должны помочь мне переговорить с сенатором Говардом или – господи! – хоть с кем-нибудь, чтобы только этот кошмар больше не повторился. Вы говорили, что он имеет большое влияние и мог бы пойти вам навстречу…
Она тоже расплакалась, и они рыдали, прижавшись друг к другу.
– Я не хочу, чтобы вы уезжали! – всхлипывала Чарли. – Не уезжайте! Пожалуйста, не возвращайтесь туда!
– Я и сам не хочу, – признался он. – Но, видит Бог, так надо. Неужели вы этого не понимаете?
– Я знаю, – продолжала плакать Шарлотта. – Я знаю. Но только… Я не хочу терять еще и вас!
– Вы никогда не потеряете меня, – решительно произнес Винсент, убирая волосы с ее лица и со своего тоже, – Я очень люблю вас, Шарлотта. Я обязательно вернусь, клянусь вам.
– Когда вы так говорите, – она посмотрела ему в глаза, – я почти начинаю верить вам. Но при этом прекрасно понимаю, что ничего такого вы просто не можете мне обещать. – И слезы с новой силой хлынули у нее из глаз.
А потом она поцеловала его.
В ту ночь гроза больше уже не приближалась. Она так и не подошла настолько близко к их дому, чтобы отвлечь Винсента от Чарли.
Что сыграло для него роковую роль. Больше сдерживать себя он был не в силах.
Что ж, можно все свалить на непогоду, если не учитывать того, что Чарли выглядела и двигалась как настоящая кинозвезда, что у нее была бесподобная улыбка и, самое главное, что под строгой внешностью скрывалась нежная, ласковая женщина, удивительно терпеливая и милая!
Винс тысячи раз проигрывал в голове их первую ночь. Особенно в военные годы. Но сколько бы раз он это ни делал, для него оставалось непостижимым, как это Чарли буквально в одну секунду умудрилась выбраться и из своего халата, и даже из ночной рубашки. Он опомнился уже тогда, когда она целовала его, а он – ее. А потом – Боже Всемогущий! – он ощутил под руками ее невероятно гладкую кожу, и Чарли прижалась к его обнаженному телу.
Все произошло удивительно быстро. Вот она уже дотрагивается до него, направляет его, и затем…
Конечно, все то, что написано на эту тему и повторяется из книги в книгу, – все это правда. Каждое банальное описание, каждое стихотворение, в котором восхищенно пересказывается данный процесс, все это, безусловно, соответствует истине.
Но ничто на свете не могло даже отдаленно сравниться с тем, что ощущал Винс, когда проник внутрь этой невероятной женщины, полностью завладевшей его сердцем.
Женщины, которая любила его, несмотря на все ее слова, произнесенные накануне вечером. То, что происходило сейчас, как раз и доказывало ее любовь. Она ведь не стала бы делать ничего подобного, если бы не намеревалась выйти за него замуж, верно?
Его сердце, казалось, увеличилось до невероятных размеров и готово было взорваться, как и та часть его самого, которая сейчас находилась где-то очень глубоко внутри нее. Чувства переполняли его, и он подумал, что должен говорить.
Удивительно, как он вообще сумел произнести хоть что-то, – правда, слова получились хриплыми, такими, что он не узнал свой собственный голос.
– Шарлотта, ты уверена?
Правда, задавать подобный вопрос было, в общем-то, уже поздновато. Ну вот что бы он делал, если бы она, например, ответила: «Нет, не совсем»?
Но она, разумеется, сказала: «Да! Пожалуйста, прошу тебя! Да! Да!»
И вот теперь, когда исчезла последняя тень сомнения, и он уже был твердо уверен в том, что нет в мире большего наслаждения, чем это, Винс прочувствовал, как это бывает, когда женщина освобождается от величайшего напряжения, потом освобождается и он сам, а затем сладостная истома растекается по всему телу. И – приятное сознание того, что его семя находится где-то глубоко внутри любимой женщины. Удовлетворение оказалось полным, и Винсу даже почудилось, что он растаял и даже кости его растворились.