– Это не важно, – отмахнулся Боб, в очередной раз обезоружив ее своей искренностью. – Может быть, вы считаете меня нехорошим человеком. Но лично я думаю, что, если вы встречаете человека, с которым вам приятно общаться, все остальное не имеет большого значения. Особенно если при этом вы чувствуете, что созданы друг для друга.
– Вы считаете, что вы созданы для…
«Меня?» – так и не смогла добавить миссис Старретт. Она лишь снова посмотрела на него, стараясь сосредоточиться на его лице, плечах, ногах и костюме. Он был даже красивей Сэма, и он полагал…
– Мне кажется, что я хотел бы узнать вас получше, – продолжал он. – Что вы на это скажете? Я же вас всего лишь на ужин приглашаю. И не хочу быть настырным. Давайте не будем торопить события, пусть все идет так, как ему положено. Посмотрим, что произойдет дальше.
Но Мэри-Лу только покачала головой:
– Нет. Я думаю, не стоит…
– Сейчас не надо ни о чем думать, – перебил он. – Пока что просто скажите мне «да». Ну, сделайте что-нибудь сумасшедшее. Хотя бы ради разнообразия, Мэри-Лу.
Она рассмеялась:
– Боб, я…
– Ну ладно, подумайте над моими словами, – уступил он. – И хорошенько подумайте. Не спешите, а завтра я вам позвоню. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал.
Она наблюдала за тем, как он садится в свою машину, припаркованную рядом с ее драндулетом, выезжает со стоянки и удаляется от базы.
Только тогда до нее дошло: а что он вообще здесь делал?
Весь день Винс вел себя подозрительно тихо. Даже Джоан заметила это, когда они вместе отправились на экскурсию на военно-морскую базу.
– С дедулей у нас все в порядке? – спросила она бабушку, отозвав ее в сторону. – Он здоров?
Чарли искренне надеялась на это. В этом году ему исполнялось восемьдесят лет. Это был удивительный юбилей, и его нужно было отметить особенно, ведь не все мужчины доживают до такого почтенного возраста.
Сейчас Чарли наблюдала за ним из окна в спальне. Он был в саду и смотрел, как ветерок шевелит листья деревьев.
За шестьдесят лет совместной жизни Чарли успела усвоить, что ее муж иногда садился в саду и смотрел на деревья, потому что ему надо было обдумать что-то в полном одиночестве. А иногда ему нравилось просто так сидеть в саду и наблюдать за листьями, за ветром и облаками, ни о чем особенном не размышляя.
Его молчание порой не поддавалось никаким объяснениям.
Однако, как только стоящая мысль созревала в его голове, он тут же был готов поделиться ею и обсудить вместе с супругой.
А если у него не было возможности поговорить с ней, он начинал писать ей письма.
Для человека, который и сам понимал, что с грамотностью у него большие проблемы, за годы супружеской жизни Винс отправил жене довольно большое количество писем.
Самое первое он сочинил через несколько недель после их первой встречи. Он написал его в тот самый день, когда уезжал на поезде в Форт-Пирс, штат Флорида. Он оставил письмо у нее на подушке, чтобы она нашла его, как только вернется домой.
«Дорогая Шарлотта!
Я люблю тебя. Я никому еще в жизни не говорил таких слов, и тем более не писал. Но это правда.
Я люблю тебя и продолжаю надеяться, что когда-нибудь ты выйдешь за меня замуж. Позволь попросить тебя об этом еще раз. Будь моей женой!»
Шарлотта поехала вместе с ним к поезду. Ей казалось, что отправлять его одного было невежливо. Особенно если учесть, что они провели вместе предыдущую ночь.
Она, все еще пребывала в смятении. Шарлотта злилась на него за то, что он уезжает, а на себя – за свои бесчисленные прегрешения. Слишком уж много их накопилось. По крайней мере, так считала она сама.
Он молчал, пока они ехали в такси, молчал, когда они шли к вокзалу.
Ей хотелось сказать ему, чтобы он берег себя, чтобы соблюдал осторожность, но какой в этом был толк? Он уходил на войну, и ей, скорее всего, уже не суждено было снова его увидеть.
Но она взяла себя в руки и не заплакала.
И вот они подошли к поезду и остановились возле вагона. Последние мгновения. Скоро поезд тронется и увезет его – возможно, навсегда.
Винс был в военной форме. Он выглядел еще моложе своих лет, хотя и в двадцать один умирать тоже было слишком рано. Форма оказалась ему великовата, потому что он так и не успел набрать свой прежний вес после болезни.
«Я не требую от тебя немедленного ответа. Надеюсь, ты хорошенько все обдумаешь до конца войны. А эта война обязательно кончится, моя милая Чарли, и мы победим. Это я тебе обещаю».
– Ну что ж, – вздохнул он, опуская на платформу вещевой мешок.
– Я хочу сказать тебе, что совершенно не жалею о том, что случилось прошлой ночью, – вдруг сказала Чарли.
Винс кивнул и заглянул ей в глаза. Но если он хотел найти там ответ, то так ничего и не обнаружил. В тот момент она еще сама ничего не знала. Чарли удивлялась, как она еще не забыла о том, что нужно дышать.
– Я тоже, – улыбнулся он. – И вот о чем я еще хотел сказать, Чарли. Эта ночь…
– Не нужно, – перебила она. – Я ни о чем не жалею, но все же… это было как-то нереально.
– Для меня это было очень даже реально! Я обязательно вернусь, и мы с тобой снова займемся любовью. Поверь мне.
– Не могу, – прошептала она. – Хочу, но не могу…
«Я знаю, что обещал тебе вернуться, и ты оказалась права. Я не могу давать подобных обещаний. Конечно, я постараюсь вернуться, и, если только Богу будет угодно, мы с тобой еще встретимся.
Но мне уже приходилось бывать на войне, и я знаю, да и ты тоже, мы оба знаем, что это такое. Я договорился со своей сестрой послать тебе и миссис Флетчер письмо, если меня убьют, чтобы вы знали об этом».
– Я не буду ждать твоего возвращения, – сказала Шарлотта. Как только эти слова слетели с ее с губ, она сама удивилась, насколько жестоко они прозвучали.
Но он лишь рассмеялся в ответ:
– Я знаю. Но я буду ждать. Ты только скажи, когда будешь готова принять меня, ладно?
Она не стала плакать. Она уже плакала раньше, когда в последний раз провожала Джеймса. Он тоже садился на поезд. Он уезжал в Калифорнию, где должен был взойти на борт корабля, отправлявшегося на войну из Сан-Диего. Она могла поехать с ним на поезде, но они договорились, что лучше сэкономят эти деньги на будущее. То самое будущее, которое так и не наступило, потому что он погиб на другом конце света.
«Но я хочу, чтобы ты знала, дорогая моя, что, если мне суждено умереть, я умру не в одиночестве. Ты стала частью меня. Ты навсегда останешься в моем сердце. Я знаю, что ты любишь меня. Я знаю, что это правда, хотя ты сама, может быть, этого еще не знаешь. И это знание будет со мной всегда. Твоя любовь ко мне станет моим постоянным компаньоном, так же как и воспоминания о той прекрасной ночи, которую мы провели вместе. Я буду хранить это тепло до последнего дня своей жизни, и неважно, наступит он завтра или через сотню лет».
– На посадку!
Винс посмотрел через плечо на поезд, сжал губы, и глаза его стали серьезными. Он уезжал на войну и волновался за Чарли.
– Если я буду тебе нужен, то я останусь в Форт-Пирсе по крайней мере на несколько месяцев. Подготовка…
Но она не хотела ничего слышать о подготовке, которую ему предстояло пройти. Она ничего не желала знать. Ей не хотелось постоянно смотреть на календарь и думать о Винсе, зачеркивая прошедшие дни. Она бы этого не вынесла.
– Тебе лучше сесть на поезд.
Он кивнул и обнял ее, но она никак не отреагировала. Она была просто не в состоянии сделать это. Он хотел поцеловать ее, но она отвернула голову, и он только чмокнул ее в щеку.
Винс поднял свой вещевой мешок, в последний раз дотронулся до ее щеки и поднялся в вагон. Она тоже повернулась и заторопилась прочь с платформы.
– Эй! – крикнул он ей вслед. – Чарли!
Она остановилась, но не обернулась. Она не могла больше смотреть на него.