— Что это за кристаллы? — поинтересовалась она.
— Кварц или сфалерит, или, возможно, галенит, — объяснил он. — А вот какое-то старое шахтное оборудование.
Свет фонаря упал на узкую ржавую колею, которая вела в темноту. Тележка все еще стояла на рельсах.
— Там дальше есть несколько индейских пиктограмм, но они сильно повреждены.
Джасинде послышалось сожаление и печаль в его голосе. Она стояла так близко от него, что вынуждена была запрокидывать голову вверх, чтобы видеть выражение его глаз. Свет фонаря резко обозначил черты его лица, придавая особое выражение его лицу. Внезапно она почувствовала себя очень, очень хорошо. Улыбаясь сама себе, она плотнее прижалась к нему, с интересом рассматривая сверкающее чудо.
Они исследовали пещеру еще минут пятнадцать, прежде чем решили покинуть ее.
— Так, а где находится выход? — поинтересовался он громко.
Она спокойно улыбнулась. Ему не удастся напугать ее. Она уже видела свет со стороны входа в пещеру.
Выйдя из пещеры на широкую площадку, она сразу же окунулась в потрясающе живописный мир. Они находились намного выше вершин деревьев, и широкая панорама открывалась на много миль вокруг. Голубое небо образовывало шатер над красно-желтыми кронами деревьев. Вдали она увидела серебряную вспышку солнечного света, отраженного в ручье, а еще дальше — столб дыма, поднимающийся в небо, как единственная примета человеческого жилья.
— Царство абсолютного покоя, правда? — спросил он тихо.
— Да, — шепотом ответила она.
Было трудно поверить, что такое уединенное место существовало на той же самой планете, где была и шумная Пятая авеню. В этот момент существование Нью-Йорка с его непрерывным потоком людей казалось Джасинде совсем нереальным.
— Ты очарован Лесом, да? — спросила она Эрика.
Он в ответ только кивнул головой и взял ее за руки, когда они начали спускаться с утеса. В этот момент Джасинда даже забыла о том, как еще совсем недавно боялась сорваться в пропасть.
Возвращаясь домой, они один раз остановились, чтобы понаблюдать за стремительным полетом птиц, а затем — чтобы рассмотреть следы какого-то крупного животного, оставленные в мягкой пыли.
— Самец, — заключил Эрик, — спускаясь к ручью.
— Я хотела бы посмотреть на ручей. Они вышли по следам к прозрачному журчащему потоку. Рядом с ручьем Джасинда присела на корточки, обхватила колени руками и, откинув назад голову, подставила лицо ласковым лучам солнца. Необыкновенный покой наполнял ее душу.
— Я не уверена, что когда-нибудь смогу встать, — сказала Джасинда.
— О да, — усмехнулся Эрик, — но я не собираюсь нести тебя всю дорогу до дома на руках.
Сквозь полуоткрытые веки она наблюдала за Эриком. Он стоял у ручья спиной к ней, уперев руки в бока. Его мускулистые ноги были широко расставлены. Солнце играло в его волосах. В который уже раз Джасинда любовалась его мужской статью и неотразимой привлекательностью. Глядя на него, она стала вспоминать эпизоды прошлой ночи.
Он обернулся, набрал полную горсть песка с мелкими камешками и опустился рядом с ней.
— Посмотри сюда.
Джасинда внимательно посмотрела на его руку. Эрик сортировал указательным пальцем камешки на ладони. Он показывал ей кусочки горной породы, но она видела лишь его большую мозолистую руку. До прошлой ночи никто с мозолистыми руками никогда не прикасался к ней. Она всегда встречалась лишь с интеллигентными мужчинами с нежными руками и ухоженными ногтями. Но прикосновения ни одного из них не были такими возбуждающими, как прикосновения Эрика.
— Это кусочки кварца и гранита, — говорил он ей. — Они попали сюда со скал, находящихся за сотни, может быть, даже за тысячи миль отсюда. Их несли сюда ледниковые реки, и когда их течение ослабевало, они оседали, — заключил он рассеянно, продолжая разбирать камешки.
Но ее голова была занята далеко не скалами. Вместо этого ее взгляд скользнул с его ладони на повязку, видневшуюся из-под рукава ветровки.
— Как твоя рука? — она нежно прикоснулась к ней.
Эрик посмотрел на нее, улыбаясь, затем крепко поцеловал в губы.
— Я вижу, что тебя не интересует мой урок естествознания.
— Ну, что ты, — запротестовала Джасинда.
В душе она надеялась, что он снова поцелует ее. Но он ее не поцеловал. Вместо этого Эрик откинулся на спину и, опершись локтями о землю, кивнул в сторону противоположного берега.
— Где-то здесь зарыты сокровища.
Она распласталась рядом с ним.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Джасинда.
— Прадедушка моей матери жил когда-то здесь. Как-то перед нападением индейцев он зарыл в землю немного серебра и драгоценных камней — все свое богатство, которое у них тогда было. Впоследствии он так и не смог найти их. — Эрик задумчиво улыбнулся. — Ты не поверишь, сколько времени я провел здесь, делая раскопки, когда был ребенком.
Рассказ Эрика нарисовал в ее воображении картину того, как ангельского вида белокурый маленький мальчик упорно что-то ищет в земле. Воображаемая картина только усилила ее любовь и симпатию к нему и вызывала ощущение необыкновенной близости с ним.
— Я так никогда ничего и не нашел, — закончил свой рассказ Эрик.
Несколько минут они молча лежали рядом. Затем он наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Я увлекся. Я прошу у тебя прощения.
Но его слова уже снова воспламенили в ней кровь, и воспоминания о прошедшей ночи с новой силой всплыли в ее памяти, Джасинда пыталась заставить себя думать о другом. И снова, упорно, она вернулась в своих мыслях назад, к пятнице, к их разговору.
— Тогда в ресторане, когда я спросила тебя, был ли ты когда-либо помолвлен, ты как-то замялся. Что это значит?
Снова откинувшись на локти, он смотрел на небо.
— Ее звали Лаура. Она была прелестной девушкой.
Джасинда уже ненавидела ее.
— Мы знали друг друга всю жизнь. Мы даже жили вместе несколько месяцев около четырех лет назад. Но из этого ничего не вышло, — закончил он.
— Почему? — спросила Джасинда.
Она зачерпнула ладонью горсть песка и, стараясь не проявлять особого интереса, стала небрежно просеивать его между пальцами.
— Не знаю. У меня тогда были трудные времена. Я едва сводил концы с концами. Я пытался организовать дело, но у меня ничего не получилось. В конце концов, я был обречен на неудачу.
Он швырнул полную горсть камешков на землю так, что стало ясно, что боль и разочарование от той неудачи все еще свежи в его памяти.
Джасинда закрыла глаза.
— Но у твоих родителей были деньги. Разве они не могли помочь тебе?
В конце концов, он был их единственным сыном, и когда-то все стало бы принадлежать ему.
Эрик проницательно посмотрел на нее.
— Я хотел сам добиться успеха. И у меня была хорошая идея, — добавил он приглушенным голосом. — Это была гидропонная система выращивания овощей. Но она опережала свое время. Тогда никто не заинтересовался ею. А сейчас уже многие установили системы, подобные моей, — сказал он после продолжительной паузы. — У меня было мало денег, я тратил все свое время на то, чтобы внедрить свою систему, и это, возможно, создавало напряженность в наших отношениях.
— Ты хочешь сказать, что ты был деятельным человеком, но было неподходящее время?
Разговор о таинственной Лауре задел ее за живое, но Джасинда не собиралась его завершать.
— Я не сказал этого, — ответил Эрик тихо.
— Где она теперь? — поинтересовалась Джасинда.
— В Литл-Роке. Она вышла замуж и у нее ребенок.
Он вдруг повернулся, склонившись над ней.
— Если ты пытаешься выяснить, люблю ли я ее еще, то вполне уверенно скажу — нет. А знаешь ли ты, что у тебя прекрасные глаза?
Его поцелуй был долгим и страстным, приглашающим ответить тем же, и в этом она не смогла ему отказать.
— Но ты все еще что-то испытываешь к ней, да? — спросила Джасинда, вздохнув.
— Нет. Может быть, ты перестанешь задавать мне дурацкие вопросы в то время, как я пытаюсь соблазнить тебя? — усмехнулся Эрик.