— Сам укорачивай свой свинг, — Эшер рассердилась, — а пока будешь этим заниматься, подумай вот о чем, тебя вчера нельзя было назвать мистером Скорость.
— Надо же сберечь что-то на финал.
Эшер фыркнула и нажала кнопку вызова лифта.
— Твоя самоуверенность впечатляет.
— Уверенность в своих силах, — поправил Тай. Ему нравилась она такой — спокойной, но готовой дать отпор. Мелькнула мысль — знает ли она, что еще более прекрасна, когда забывает о своей сдержанности? — Что у нас с завтраком?
— А что с завтраком?
— После тренировки предлагаю позавтракать.
Она лукаво взглянула на него, и в это время двери лифта перед ними открылись.
— Это твое лучшее предложение?
Он приподнял вопросительно бровь и последовал за ней в кабину. Эшер обменялась вежливым приветствием с пожилой парой англичан в твидовых костюмах.
— Может быть, ты хочешь начать с того, на чем мы остановились прошлой ночью? — Тай прислонился к стенке кабины, делая вид, что не замечает предостерегающего взгляда Эшер, хотя она с трудом сдерживала смех. — Как, ты сказала, твое имя?
Чувствуя, как ее спину буравят две пары глаз пожилой пары, замершей от ужаса и любопытства, Эшер ответила:
— Мисти. — Она придала акцент кокни своему английскому. — Мы снова закажем шампанское, мистер Старбак? Оно было просто восхитительным.
Он увидел в ее глазах вызов и ухмыльнулся:
— Как и ты, милая.
Когда двери лифта открылись в холле, пожилая пара неохотно покинула кабину, а Эшер ущипнула Тая за руку, прежде чем последовать за ними.
Не прошло и часа, как оба были сконцентрированы только на игре, отрабатывая приемы и наращивая скорость, приноравливаясь к травяному покрытию.
Стала ли она играть лучше? Эшер думала об этом, успевая к резаному удару от Мадж. На корте она могла забыть о Лондоне и своих воспоминаниях. Ее уверенность в своих силах усиливалась с каждой игрой, она даже не мыслила о проигрыше.
Она вспоминала квалификационные матчи на Рохамптоне, где позволялось все: ругань, швыряние ракеток на землю. Контрастом был Уимблдон, где царили элегантность и светский лоск. Публика и игроки здесь уважали традиции и соответствующую обстановку: гортензии, окаймляющие роскошные газоны, увитые плющом стены, лимузины с шоферами, приглушенные цвета, как будто стертые самим временем, — ничего яркого и кричащего.
Зрители ведут себя сдержанно, имеют хорошие манеры — никаких криков и свиста, только вежливые аплодисменты после каждого выигранного очка. Даже на стоячих местах не шумят, иначе еудья быстро призовет к порядку. Никто не свисает с табло, как в Италии. На Уимблдоне царит такое же почтение к ритуалу, как при смене гвардейцев.
И в то же время никто не сомневается, глядя на безукоризненно бархатные лужайки, на ухоженные розы, на кукольные домики киосков и прилавки, которые могут собрать за день больше двадцати пяти тысяч, что Уимблдон — это настоящий теннис. Сюда едут великие в прошлом и будущие звезды. Эшер помнила, как Тай рассказывал ей, что когда-то одним далеким 4 июля поклялся приехать на Уимблдон и выиграть. И он сдержал слово. И не один раз, а целых четыре. Сильнее, чем когда-либо раньше, Эшер хотела, чтобы оба покинули центральный корт чемпионами.
Она подбросила мяч, готовясь к подаче.
— Разве мы не закончили? — крикнула Мадж.
Эшер обернулась. Мадж, широко расставив ноги и уперев руки в бока, смотрела на нее удивленно.
Эшер рассмеялась:
— Наверное, хватит. Прости, я задумалась.
И обе направились в конец корта, где оставили сумки и одежду.
— Можно и не спрашивать, счастлива ли ты, — сказала Мадж, — ты прямо паришь над землей.
— Что, так заметно?
— Я не буду притворяться, что не рада. Всегда считала вас прекрасной парой. Собираетесь объявить официально?
— Я… Нет, пока мы еще не готовы. — Эшер опустила глаза, застегивая чехол ракетки. — В конце концов, брак просто формальность, и не более того.
— Для некоторых, — согласилась Мадж и добавила: — Но не для тебя, Лицо. Почему ты терпела целых три года несчастливый брак? — И когда Эшер хотела ответить, подняла руку, не давая говорить. — Потому что брак — это обещание, клятва, а ты никогда не нарушаешь данного обещания.
— Но один раз нарушила.
— Наверное, в этом не ты одна была виновата? Мне кажется, ты немного преувеличиваешь. Смотри не лишай себя счастья из-за одной ошибки.
— Я и так счастлива. — Эшер дотронулась для убедительности до плеча подруги. — Мне никто не нужен, у меня есть мой Тай, он — все для меня, я не могу рисковать и потерять его вновь.