После того как Эшер ударом с лету чуть не сбила Рейски с ног, Тай не выдержал и оглянулся, отыскивая взглядом Эрика. Улыбка слетела с лица этого денди, и он первый опустил глаза.
А толпа неистовствовала, сопровождая игру овациями. Тай рассмеялся тихо, удовлетворенно и пошел прочь.
Матч завершался. Было ясно, что победа Эшер близка. И этот миг настал. Наконец она с вежливой улыбкой приняла приз — тарелку Уимблдона. И все-таки радость победы не могла победить негодование и злость, которые вызвал в ней Тай, хотя тем самым он снял с нее оцепенение, в которое ее повергла угрожающая улыбка Эрика. Ей хотелось кричать. Она высоко подняла победный трофей Уимблдона, чтобы все могли его видеть. И терпеливо ждала, когда армия репортеров и других представителей прессы отснимет все, что хочет, а потом принимала поздравления, не чувствуя ни малейшей усталости, даже боль в руке как будто отступила.
Наконец, выдержав все формальности до конца, она очутилась в душе, а переодевшись, решила остаться и посмотреть на игру Тая. Хотя она еще пыталась злиться на него, пересиливало восхищение его игрой. Эрик был забыт. Она подождет подходящего момента, чтобы высказать ему все, что думает. Потребовалось пять тяжелых сетов, и Таю торжественно был вручен такой же трофей.
Только после этого Эшер покинула стадион. Вслед неслись восторженные крики и овации в честь победителя Уимблдона.
Тай знал, что Эшер будет ждать его. Вставляя ключ в замок, он понимал, что она сейчас горит нетерпением высказать все, что о нем думает. И был готов. Адреналин все еще бушевал в крови — ни душ, ни массаж не могли усмирить это волнение. Уимблдон всегда действовал на него таким образом. С тех пор как он начал играть, победа именно здесь всегда была его главной целью.
Несмотря на то что мечта давно сбылась, и неоднократно, он чувствовал себя как рыцарь, который возвращался с поля битвы победителем. И его ждала прекрасная дама. Но только она не бросится в его объятия. Она расцарапает ему лицо от злости. Ну и что, он готов и к этому.
Повернув ручку, Тай вошел с улыбкой. Не успел он закрыть дверь, как из спальни вихрем вынеслась Эшер.
— Мои поздравления, Лицо, — сказал он дружелюбно. — Кажется, я получу на балу первый танец с моей королевой.
— Как ты смел так вести себя со мной во время матча? — Глаза ее сверкали, когда она приблизилась. — Как ты посмел обвинить меня, что я сливаю матч?
Он поставил в угол сумку и ракетки.
— А как назвать то, что ты делала?
— Я проигрывала.
— Ты сдалась, — поправил он. — Ты могла с таким же успехом выбросить белый флаг.
— Как ты посмел бросить мне в лицо обвинения, такие чудовищные. — Она хотела его ударить, но он, смеясь, отступил. Ему нравилось, когда она теряла свою знаменитую сдержанность.
— Зато потом ты исправилась, — напомнил он. — Я не мог дать тебе проиграть. — Он ущипнул ее ласково за щеку. — К тому же я не хотел открывать бал с Рейски.
— Ты… просто самовлюбленный и бессовестный… — Она оттолкнула его. — Жаль, что Грималье тебя не побил, как делал это всегда, — солгала она. — Тебе не помешал бы хороший пинок по самомнению. — И повернулась, чтобы убежать обратно в спальню.
Он успел поймать ее за руку и повернул к себе:
— Ты не хочешь меня поздравить?
— Нет.
— Брось, Лицо. — Он ухмыльнулся. — Поцелуй меня.
Вместо ответа, она хотела ударить его сжатым кулаком, но он ловко увернулся и, схватив за талию, прижал к себе.
— Я так люблю, когда ты бесишься, — прошептал он с намеком.
И она, не выдержав, засмеялась:
— Тогда получи сполна, — и не переставала молотить его кулаками, пока он нес ее в кровать. Уложил и прижал своим телом, не давая пошевелиться, но, изловчившись, она с угрозой подняла колено для коварного удара.
— Не рискуй. — Он ловко увернулся.
Она попыталась освободиться, но ее усилия были тщетны.
— Тогда убери руки.
— Хорошо, но только когда с тобой закончу. — И рука его скользнула под блузку.
— Не трогай меня.
— Я просто должен, мне необходимо трогать тебя и любить. — Он улыбнулся, обезоруживая ее своей открытой и все понимающей улыбкой. — Ведь это единственное, что я умею делать хорошо.
Она еще крепилась, давала себе слово не поддаваться, хотя с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Пусть заслужит прощение. Она еще не простила его, надо помнить об этом.
Но он уже почувствовал, что она готова сдаться.
— Твои глаза мечут молнии, когда ты в ярости, и это меня возбуждает. — Он решительно закрыл поцелуем ее рот.