— Это еще неизвестно. Я хотела сначала убедиться, что тревога не ложная, а потом уже сообщить тебе.
Брент присел на край кровати.
— Ты бы мне сказала в любом случае?
— Может быть.
— Что это значит?! — взорвался он. — Ответь только: ты бы сказала, что беременна?
Шедоу на мгновение прикрыла глаза.
— Скорее всего, я тут же тебе и рассказала бы. Не сомневаюсь, что ты захотел бы принимать участие в жизни своего ребенка. Но я вот все думаю… Брент, ты хотя бы понимаешь, как трудно мне было бы все это пережить? Постоянно видеть тебя, проводить с тобой время и понимать, что безразлична тебе, что ты меня не любишь. — Она отвела глаза, терзаемая чувством вины. — Не знаю, смогла бы я такое вынести или нет.
Брент замер. На виске у него нервно пульсировала жилка.
— Так ты собиралась расквитаться со мной таким образом? — спокойно спросил он. — В этом все дело?
— Нет. — Шедоу покачала головой. — Этой ночью я поняла, что не в силах оставить тебя. Но не уверена, что смогу стать такой, какую ты полюбил бы.
Недовольное выражение пропало с его лица, глаза наполнились грустью.
— Без любви нельзя, — продолжила девушка. — Особенно, если нам придется вместе растить ребенка. Я-то, возможно, смирилась бы с тем, что ты меня не любишь. Я ведь сильная, ты же знаешь, — попыталась пошутить она. — Но ребенок… он все меняет.
Брент поднялся. Шедоу схватила его за руку:
— Прошу тебя, постарайся понять…
— Я понимаю. Превосходно понимаю. — Он подошел к окну и долго смотрел в темноту, едва освещенную низкой луной. — Пришло время поговорить серьезно.
Шедоу села, притянула к подбородку колени, обхватила их руками и закусила губу, чтобы снова не разрыдаться.
Брент повернулся к ней, через силу улыбнувшись.
— Я хотел предложить тебе поужинать где-нибудь вечером. Из-за этой отвратительной погоды мы в последнее время все больше сидим дома и никуда не ходим. Что скажешь?
Ужин? Он приглашает ее на ужин? Она посмотрела на него, теряясь в догадках.
— Но я думала…
— Молчи… Обсудим все вечером. — Брент подошел к кровати, наклонился и обнял Шедоу. — Пожалуй, нам обоим нужно время подумать. Ведь так?
Не совсем так. Но девушка все же кивнула. Он так нежно коснулся ее губ, что у нее на глазах снова выступили слезы.
— Желаю тебе удачно пройтись по магазинам. И не забывай…
— …быть осторожной, — закончила она. — Не забуду. Шедоу ждала, но Брент, больше ничего не сказав, вышел из спальни, и через мгновенье до нее донесся стук закрывшейся двери.
Тяжело вздохнув, она встала. Главное — не терять оптимизма, все непременно уладится. Но неприятные мысли продолжали настойчиво лезть в голову. Брент был какой-то задумчивый, молчаливый. О чем он думает? Впрочем, уходил он решительный, но не злой и не равнодушный, это уж точно!
Выходя из дома, Шедоу решила, что, наверное, даже обрадовалась бы звонку от неутомимого поклонника. Все что угодно, лишь бы не думать о Бренте и о том, что их отношения зашли в тупик.
Древняя мудрость гласит: будь осторожнее в своих мечтаниях, ибо они могут сбыться. Стоило бы написать это на листе и повесить на стену, усмехнулась про себя Шедоу.
Уже сев в машину, она вспомнила, что оставила в спальне список покупок, и, отругав себя, направилась к дому, но, дойдя до двери, почувствовала, что кто-то следит за ней.
Резко обернувшись, Шедоу столкнулась с Чедом Морлендом, стоявшим на нижней ступеньке.
Она смотрела в его опухшие красные глаза ошеломленная и очень встревоженная.
— Я видел, как ты ушла, — хриплым голосом начал он и закашлялся. Все его тело сотрясалось, кашель был клокочущий, надсадный. Незваный гость согнулся пополам, словно от боли, и схватился за перила, чтобы не упасть.
Шедоу изумленно наблюдала за ним. Того привлекательного молодого человека, который пришел к ней, чтобы записаться на конкурс, не было и в помине. Перед ней стояло жалкое, грязное существо в рваной, испачканной одежде. Щеки запали, лицо болезненно-бледное. Он тяжело болен, догадалась девушка, не зная, как поступить дальше.
Когда страшный кашель утих, Чед схватился за грудь и уставился на Шедоу.
— Я… я вернулась за списком покупок. — Она не сводила с него глаз. Ей было страшно, но чувство жалости к нему заглушало все мысли. — Чед, что с тобой? Что ты здесь делаешь?
Чед рассмеялся каким-то грубым, гортанным смехом и попытался подняться к ней, но пошатнулся и снова схватился за перила.
— Он тебя не заслужил! Ты тратишь себя на него. И ужасно злишь меня! Злишь!
Шедоу молчала. Чед ткнул грязным пальцем в сторону двери.
— Пойдем в дом, там теплее. Я хочу поговорить с тобой.
— Не стоит. — Она покачала головой.
— Не бойся. Я не обижу тебя. Мы решим, как избавиться от него.
Девушка почувствовала, как будто железная рука перехватила горло. Сердце остановилось.
— Держись подальше от Брента!
Чед угрюмо сдвинул брови и сделал шаг к ней навстречу.
— Он тебе не нужен, — засипел он. — Ты не можешь…
Фразу оборвал новый приступ удушающего рокочущего кашля. Он рухнул на колени, прижав к груди кулак.
В первое мгновение Шедоу инстинктивно бросилась к нему, но через секунду остановилась. Что же делать? Он тяжело болен. Но с другой стороны — крайне опасен и совершенно непредсказуем.
Чед прервал ее мысленные рассуждения:
— Я добавил кое-что в твои печенья… Чтобы ты вырубилась и не переспала с ним. Ты была так мила со мной…
Внезапный гнев затмил ее страх.
— Ты отравил мои печенья?
Чед самодовольно ухмыльнулся.
— Я хотел прийти и поухаживать за тобой. Но он остался у тебя. — Горе-поклонник еще на немного приблизился к ней. — Ну почему он? Зачем он тебе?
Ведь Чед — фармацевт, вспомнила Шедоу и ужаснулась. Он воспользовался профессиональными знаниями!
— Как тебе удалось это?
— Ты же оставила пакет с покупками на заднем сиденье, побрызгать печенье снотворным оказалось не сложно. Всем известно, что ты никогда не запираешь машину.
Пошатываясь, он поднялся и сделал еще шаг к ней. Шедоу отшатнулась, стараясь поддерживать разговор, чтобы оттянуть время.
— Все дело в моем семилетнем цикле. Пришел час…
Чед сделал последний шаг.
Шедоу прекрасно понимала, что не справится с ним, несмотря на то, что он ослаблен болезнью, и прикидывала в уме, успеет ли добежать до телефона. Чед, словно прочитав ее мысли, качнулся вперед, чтобы схватить ее.
Но силы оставили его. Он поскользнулся на верхней ступеньке, ноги подогнулись и дернулись вперед, корпус повело назад. Словно в замедленной съемке Шедоу с ужасом смотрела, как он машет руками, пытаясь удержать равновесие, ударяется о перила и, наконец, падает на нижнюю ступеньку крыльца. Его голова глухо ударилась о лед, и из-под нее потекла кровь.
Чед застонал. Шедоу очнулась от оцепенения и бросилась к нему.
— Чед?
Он схватил ее на удивление сильной и горячей от высокой температуры рукой.
— Я промерз до костей. — Он закатил глаза и затих.
Брент был не на шутку раздосадован, когда секретарь вызвала его по внутренней линии.
— В чем дело, Микки?
— Вам звонят по личному вопросу по второй линии.
Он напрягся, как обычно в таких случаях. В отношениях с Шедоу Брент постоянно впадал в крайности: и эмоционально, и физически.
— Я отвечу. Спасибо, Микки.
Брент думал о Шедоу весь день, хотел позвонить ей, жалел, что не сказал о своей любви еще утром, что отложил на вечер. Ее ведь обижает его отношение к ней. Она решила, что он к ней равнодушен.
Пора все прояснить. Тянуть больше нельзя. Брент откинулся в кресле и снял трубку.
— Привет, солнышко. Уже обошла все магазины?
— Полагаю, солнышком вы называете Шедоу. Но это не она. Меня зовут Энни.