— Да, Джейсон сломал-таки кому-то плечо.
— Он любит тебя.
Она опустила глаза и почувствовала, что краснеет.
— Ты, похоже, тоже к нему неравнодушна, а, Лин?
— Похоже, что так.
Гарри протянул руку. Погладил ее пальцы. Когда-то от одного такого прикосновения ее бросало в жар, но сейчас не случилось ровным счетом ничего.
— Ты не рада?
— Не знаю. Мне немного страшно, — прошептала Линда. — А вдруг это все ненастоящее. А вдруг все пройдет.
— Как у нас с тобой?
— Да. Но только у нас было восемь лет счастья.
— Разве даже день счастья не стоит того, чтобы рискнуть?
Она посмотрела ему в глаза.
— Ты же знаешь, я не такая авантюристка, как ты.
Они снова помолчали. Потом Гарри встал. Обошел стол. Обнял ее за плечи.
— Ты простишь меня? Когда-нибудь? — Уже простила.
— И ни о чем не жалеешь?
— Только о том, что выбросила твой «Ролекс».
Гарри рассмеялся.
— Они все равно мне не нравились. — Он поцеловал ее в макушку. — Мне пора. Позвоню в конце недели. Если потребуется начистить кому-то физиономию, ты только свистни. Пожалуй, надо купить маску Брюса Ли.
— Кельда останется со мной на пару дней.
— Знаю, она мне говорила.
— Не обижай ее, ладно?
— Обещаю. — Он повернулся к двери. — Мне пора. Счастья тебе, Лин.
— И тебе тоже.
— До встречи.
Полицейское расследование ничего не дало. Задержанные, как и следовало ожидать, заявили, что действовали из хулиганских побуждений и появление мисс Моррисон явилось для них сюрпризом. Они всего лишь думали поживиться чем-нибудь в заброшенном доме, а маски надели так, на всякий случай. Попытки полиции связать их с учиненным ранее погромом тоже не дали результата. Все указывало на то, что негодяи отделаются штрафом за незаконное вторжение.
Линда нервничала. Они с Кельдой навели в доме относительный порядок, но день платежа приближался, а она никак не могла решить, что делать.
Кельда уехала утром, а в полдень ей позвонил Джейсон. Они не виделись три дня, и Линда ужасно скучала. Каждый вечер, ложась спать, она клятвенно обещала себе не думать о нем, но стоило закрыть глаза, как мысли тут же уносились к нему. Где он? Что делает? Почему не звонит? Память снова и снова возвращала ее к той, единственной ночи, и приходилось до боли закусывать губы, чтобы не прокричать его имя. Потом приходил сон, и Джейсон оказывался рядом. Картины были настолько реальными, что, просыпаясь, Линда шарила рукой по кровати в полной уверенности, что он с ней.
И вот звонок.
— У меня есть предложение. Что ты делаешь сегодня вечером?
— Кельда уехала, так что никаких планов у меня нет. Хочешь пригласить на обед?
— И это тоже. Я заеду за тобой в семь, ладно?
— Хорошо. А куда пойдем?
— Это сюрприз.
Вообще-то Линда не любила сюрпризы. Слово «сюрприз» было для нее синонимом слова «неприятности».
— Но мне ведь нужно как-то приготовиться. Одно дело, если ты собираешься угощать меня гамбургерами, жареной картошкой и колой — тогда надо захватить побольше салфеток. А если нас ждет столик в ресторане…
— Нечто среднее, — поспешно вставил Джейсон. — Что ты наденешь, не имеет значения. Главное — будь готова к семи.
— Буду, — пообещала она. — Но если немного опоздаю, пожалуйста, не врывайся в дом с ломиком.
На открытие первого в городе караоке-бара собралось около ста человек. Точнее, это была сотня избранных, получивших пригласительные билеты. Конечно, Джейсон Кэхилл и его партнер по бизнесу, Рик Частин, прекрасно понимали, что главными посетителями нового увеселительного заведения будут не сливки местного общества, а главным образом молодежь, но разве можно обойтись на таком мероприятии без мэра или директора местного отделения «Банка Монтаны»? В общем, после ожесточенных дискуссий было решено провести два дня открытия: первый — для элиты, а второй — для всех желающих. Возможно, радетели демократии и раскритиковали бы такой вопиющий пример социальной сегрегации, но в Анаконде протестующих замечено не было.
Линда с любопытством оглядела зал и не нашла, к чему придраться. Довольно просторное помещение поделили на несколько функциональных зон: круглая танцплощадка, столики и стулья на две трети окружности и подиум с аппаратурой для караоке и микрофонной стойкой. Особое любопытство вызывал у собравшихся пестрый занавес, отгораживавший часть зала. Те, кто попытался заглянуть за него, получали вежливый, но твердый отпор со стороны двух крепких парней в голубых рубашках и галстуках-бабочках.