Самойлова не была исключением и трудилась не покладая головы на подушку в течение всей первой в ее жизни сессии. Экзамены оказались намного проще, чем девушка себе представляла. Экзаменаторы хорошо знали возможности своих студентов, безусловно, с примесью личного отношения, потому оценку скорее выводили из общего арифметического балла за весь семестр, чем за нагло списанный со шпаргалки текст в сданном листике. За первые два экзамена Ксюша и вовсе получила «автомат», а вот перед последним пришлось попотеть, потому что предмет давался ей нелегко. Единственная пустая строчка в зачетке была напротив английского языка. Одногруппницы очень удивились, когда Ксения перестала посещать предмет, но она просто не могла пересилить себя и снова посмотреть в глаза англичанину.
В ту ночь она еще долго сидела на лестничной клетке темного университета и только когда окончательно замерзла и успокоилась, начала медленно приводить одежду и волосы в порядок. Кое-как застегнув блузку и пригладив волосы, девушка пустилась в обратный путь, чутко прислушиваясь к окружающей тишине на предмет подозрительных звуков. Она еле слышно прошла по широким коридорам, в это время суток казавшимся зловещими, с замиранием сердца миновала злополучную комнату и вышла в опустевший холл, где уже заканчивали уборку служащие. Видимо, Ксюша выглядела не лучшим образом, так как завидев ее, женщины в темных халатах бросили свой инвентарь и направились к ней. На все вопросы о произошедшем Ксюша отвечала лишь, что заблудилась, но по лицам сочувствующих было понятно, что ей не поверили. Как бы там ни было, ей помогли одеться и проводили до дверей общежития, где суровому коменданту разъяснили ситуацию и попросили без скандалов пропустить девушку в комнату. Там ее ждала подруга с телефоном наперевес, даже не подумавшая ложиться спать.
— Ты где была?! Я уже в больницу собралась звонить! – засыпала она соседку вопросами, но увидев размазанную по всему лицу тушь и красные от слез глаза, тут же подбежала и помогла раздеться. – Что с тобой случилось?! Где твой телефон?!
— Я заблудилась, – еле слышно произнесла Ксюша и принялась расстегивать блузку онемевшими пальцами.
— Заблудилась? В трех соснах? – вытаращилась на нее Юля и, заметив багровый засос на шее, отвела в сторону всклокоченные волосы. – Господи, а это что?!
— В темноте обо что-то ударилась. Я очень устала. Давай спать.
Юля не стала больше расспрашивать подругу, надеясь, что та наутро сама все расскажет, лишь помогла раздеться и уложила спать. Ксюша заснула моментально от свалившегося на нее стресса и усталости и проспала практически до вечера следующего дня. Проснувшись, она обнаружила, что в комнате одна, и это было только на руку, потому что расспросов бы не выдержала. Воспоминания о событиях минувшей ночи хлынули нескончаемым потоком и в очередной раз больно ранили девушку. Она совершенно не ожидала, что Аверин способен себя вести как грубое, неотесанное животное. Он был настолько пьян, что совершенно ничего не соображал и чуть не изнасиловал ее в той грязной подсобке. Как он мог подумать, что она согласится на подобное? Неужели принял ее за какую-то шлюху, готовую на все ради ночи с самовлюбленным самцом? Зачем она вообще пошла за ним, неужели его намеки были непонятны с самого начала? Такой униженной себя девушка чувствовала лишь однажды и надеялась, что те чувства никогда ее больше не посетят. Но в еще большее смятение приводил тот факт, что насильник был ее преподавателем, которому она доверяла и считала другом. Он даже нравился ей. Их беседы и занятия за закрытыми дверями его комнаты всегда производили на нее наилучшее впечатление. Тогда он казался ей теплым и чутким человеком, надевающим маску прожигателя жизни, выходя на улицу. Она даже жалела его, узнав про учебу вдалеке от дома. Выходит, человек все это время тщательно скрывал свое истинное лицо и, возможно, надевал маску именно добродетели, находясь рядом с ней, а в стенах университета показывал себя настоящего. Как ей теперь приходить на занятия? А получать зачет? Что он скажет, увидев ее? Сделает вид, что ничего не произошло? Возложит всю вину на нее или снова начнет приставать? А может, он и вовсе по пьяни забыл? Как бы там ни было, но явиться на его занятия она так и не смогла, и плевать ей на то, что в зачетке строка останется незаполненной.
Рассказывать Юле она ничего не стала. Да и какой был в этом смысл? Соврала снова, что не туда свернула и потеряла телефон, заблудилась и испугалась. Вывели ее обратно технички и проводили к общежитию. Но было видно, что подруга ей не верит, то и дело посматривая на спрятанную под высоким воротом водолазки шею, но Ксюше было все равно. Это Юля еще не видела ее тело, все в синяках от цепких пальцев и в засосах. Родителям Ксюша поведала ту же историю, порадовавшись, что мать не видела ее расхристанного состояния в ту минуту и не знала о смертельной усталости и апатии, накативших после. На праздники она решила поехать домой и там постепенно начала приходить в норму. Девушка решила, что в новом семестре ходить на занятия к англичанину не будет, а попросится свободным слушателем в другую группу. Экзамен потом сдаст как-нибудь и не имеет значения, что подумают сокурсницы. С началом сессии девушка всеми правдами и неправдами старалась избегать столкновения с Авериным, а завидев его высокую фигуру в толпе, тут же меняла траекторию движения. Неизменно трепетное сердечко тут же подпрыгивало в груди и ускоряло ритм, обдавало жаром и начинали дрожать колени. Обида и горечь жгли изнутри, заставляя выступать слезы на глазах, но позволить себе столкнуться с ним она не могла. Случалось это нечасто, потому что на свою кафедру она не поднималась, поэтому к концу сессии девушка начала чувствовала себя в университете более-менее спокойно.