Смотрит в мое лицо в ожидании. Да, без спешки, но и без раздражающей вальяжности, как делает все, что я видела в его исполнении до этого. Все, за исключением… торопливых, жадных поцелуев и требовательных прикосновений, которыми перемешал все дерьмо в моей голове в считанные секунды в тот вечер, когда я впустила его в свою квартиру…
Это было… слишком для меня…
Я чувствую, как ноет в животе. Скольжу глазами по его губам, глазам, пытаясь поймать в воздухе запах шоколадных сигарет. Он здесь. Еле-еле различимый. Он в его одежде.
Уняв волнение в груди, откашливаюсь и говорю:
— Мы можем поужинать у меня. Во вторник?
— Вторник, — повторяет, не двигаясь.
— В… семь?
— В семь.
Отстегивая ремень, бормочу:
— У тебя есть нелюбимые продукты? Аллергии?
— Может, сыграем в случайный выбор? — говорит с легкой улыбкой в голосе.
Повернув к нему голову, оцениваю это предложение.
Он смотрит на меня все так же неподвижно.
— Ради бога, — говорю ему. — Но я не буду виновата, если ты останешься голодным.
— Я беру вину на себя.
— Отлично, — берусь за дверную ручку.
— Ты не хочешь взять мой номер? — слышу рациональный вопрос. — Или дать мне свой?
Я очень надеюсь, когда оборачиваюсь, что моя улыбка именно такая, как я думаю — непринужденная.
Мне не нужен номер его телефона. Как и знать его фамилию.
— Нет, — отвечаю на его вопрос. — Номер моей квартиры…
— Тридцать шесть.
Втянув носом воздух, киваю.
Отвернувшись, выбираюсь из машины, которая не трогается с места до тех пор, пока не закрываю за собой подъездную дверь.
Глава 15
Маша
Память моего телефона под завязку набита примерами интерьеров и схемами перепланировок моей квартиры, которыми снабжает меня дизайнер, но листая картинки, я ни на чем не могу сконцентрироваться. Ни на них, ни на жужжащем вокруг меня ресторане. Вечером в субботу здесь сумасшедший дом, но, как ни странно, как раз среди людей я чувствую себя частью чего-то целого. Это приносит странное удовлетворение, будто еще одну дырку внутри меня заткнули.
Психотерапевт объяснял тягу к обществу моей экстравертной натурой, а диссонанс внутри меня тем, что моя экстравертная натура вступила в конфликт с желанием от общества прятаться и защищаться.
Внутренний чертов конфликт.
Может быть, жужжащий вокруг меня людской улей поможет достать голову из задницы и подумать о чем-нибудь абстрактном, вместо того, чтобы вглядываться в толпу и искать в ней знакомый темноволосый силуэт, ведь он вечно появляется из ниоткуда, как черт из золотой табакерки.
Я надеюсь, что этого не произойдет. Нашего вчерашнего общения хватило мне выше крыши. Я не представляю, сколько времени смогу выдержать в обществе этого инопланетянина, ведь его харизма и ненавязчиво-требовательное внимание в мой адрес — изматывает.
Я рассчитываю держать мысли о нем в ежовых рукавицах, а его самого на той дистанции, которая позволит закончить наш временный ненормальный роман, как только это потребуется.
Бархатные нотки мужского голоса пробиваются в сознание, перебивая все звуки вокруг, но рассеиваются, как только слышу рядом тонкий детский голос, торжественно объявивший:
— Здравствуйте!
Вскинув глаза, откладываю в сторону телефон и смотрю на пятилетнего сына моей подруги. На Мишане строгий костюм с галстуком и жилеткой, в руках огромная корзина с цветами, которую он держит очень мужественно, несмотря на то, что она будто одного с ним размера.
— Приве-е-е-ет, — улыбаюсь, вставая из-за стола. — Это мне?!
— Вам… — мальчик смущенно краснеет и прячет глаза.
— Мы же договорились, Мишань, — наклонившись, приобнимаю худые плечи и целую щеку. — Ты обращаешься ко мне на “ты”.
— Ладно… — исследует глазами потолок и кусает губы.
Забираю у него корзину и ставлю на пол рядом со своим стулом, проведя ладонью по мягким детским волосам. Прикосновение, как обычно, отзывается в сердце бренчанием одной из тех самых струн, которые беспокоят время от времени. Нежность.
— Извини, — выдыхает Оля, его мать. — Такси ехало сто лет! Давно ждешь?
— Пффф… — обнимаю и ее тоже. — Вы даже не опоздали. Это я раньше приехала.
— Мишань, садись, — подталкивает сына к столу. — С днем рождения еще раз. И еще раз извини, что притащила его с собой. Сегодня все, как сговорились, никто не смог его взять. Чернышов еще в области, мать уехала на какой-то юбилей, Саша…
— Я не против, ты чего, — успокаиваю. — Он же самый лучший мужчина на Земле. В этом костюме вообще умора, копия Чернышова. Ну смешно же, — мы обе смотрим на сына нашего мэра и обе смеемся, смущая ребенка еще больше.