Перед нами, на бетонном полу, как пёс на цепи, был прикован парень. Он был в полуобращении и казалось, не мог вернуться ни в один облик. Цепь вела к металлическому обручу на его шее, прикреплённому к стене кольцом. Он сгорбившись царапал когтями бетон и тихо скулил. Присмотревшись, я увидела рану на его шее и выругалась. Только я сделала шаг к нему, как Николай преградил мне путь рукой. Я посмотрела на него и снова замерла. Его челюсти были крепко сжаты, глаза сверкали золотом, и я ощутила его едва сдерживаемую ярость и желание обратиться.
— Дай я помогу… — посмотрела я на волка, стараясь удержать голос ровным.
— Ему уже не поможешь, — грубо ответил альфа, заставив меня нахмуриться.
— А то я не вижу, — прошипела я, сжимая кулаки. — Я хочу ему помочь как могу.
— Не лезь! Дела волков тебя не касаются! — прорычал он и сделал шаг к парню, но я перехватила его руку, остановив его.
— Нет уж, ты меня послушаешь. Добавлю твой тон и слова в копилку о том, что мы обсудим. Задвинь-ка своё волчье высокомерие куда подальше, иначе я включу своё. Дай мне ему помочь хотя бы облегчить его смерть. Он достаточно намучился, так дай ему уйти без боли. Из нас двоих только я могу создать кратковременную иллюзию, — прошипела я, глядя мужчине в глаза.
Альфа на мгновение замер, его глаза встретились с моими, и я увидела, как в них промелькнула борьба. Его звериный инстинкт боролся с разумом, но я не собиралась отступать.
— Он мой волк, — тихо сказал он, глядя на меня с суровой решимостью. — Это моя ответственность.
— И моя тоже, — ответила я, не отводя взгляда. — Мы объединились не просто так. Позволь мне помочь, чтобы он ушёл с миром. Ты же не хочешь, чтобы его последние минуты были наполнены страданием?
Альфа запустил руку в свои волосы и уставился в потолок, его плечи слегка опустились, как будто под тяжестью невидимого груза. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были уже привычного цвета, спокойные и решительные. Он медленно кивнул и отступил. Я вздохнула и подошла к парню, присев рядом. Старалась быть осторожной: он выглядел нестабильным и мог ещё наброситься, а раны от когтей волков заживают у нас дольше, чем обычные раны. Он не обращал внимания ни на кого и всё царапал бетон, продолжая скулить.
От раны на его шее тянулись воспалённые черно-красные вены, как зловещие корни, распространяющиеся по его коже. Я вздохнула и легонько коснулась его лица, поднимая его голову. Его воспалённые глаза, мутные и невидящие, встретились с моими.
— Ты меня слышишь? — тихо проговорила я, и мой голос становился обволакивающим, словно мягкий шёлк.
— Да… — прошипел он, его голос был слабым и дрожащим.
Парень перестал царапать бетон, его руки дрожали. Я почувствовала, как его тело напряглось, но он не сопротивлялся моему прикосновению. Вокруг нас царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь его прерывистым дыханием и редкими стонами.
— Что ты любишь больше всего? — спросила я, пытаясь отвлечь его от боли.
— Дом… я хочу домой… мне холодно… — он снова заскулил, его слова были полны отчаяния.
— Ты дома… тебе тепло… — пробившись в его раненое сознание, я нашла ниточку, что вела к его воспоминаниям о доме, о покое.
— Мама? — его голос дрогнул, и слёзы потекли по его щекам, смешиваясь с грязью и потом.
— Да, милый, я тут… рядом… ты устал… тебе нужно поспать, а я буду рядом… всё хорошо… — я обняла его лицо, вытирая слёзы с его щёк. Его воспалённые глаза постепенно обрели спокойствие, и он улыбнулся, доверяясь моим словам.
Я продолжала держать его, нежно гладя по щеке. Он закрыл глаза, поддаваясь моей силе, и постепенно проваливался в спокойный сон. Его дыхание стало ровным и тихим, лицо разгладилось, обретая выражение умиротворения. Я осторожно обняла его, стараясь не причинить ему боли. Я чувствовала, как его тело, покрытое холодным потом, начинает немного расслабляться под моими руками.
Волк подошёл и присел рядом. В его руке был длинный тонкий нож, блеснувший в тусклом свете. Я кивнула, и мужчина, не теряя времени, быстро погрузил нож в грудь парня. Он даже не дернулся; внушение удерживало его в спокойствии до самого конца. Я отпустила внушение и аккуратно уложила его голову себе на колени, гладя его по волосам. Его лицо оставалось спокойным, а дыхание замерло, словно он наконец-то нашёл покой.
Слегка вздрогнув, я почувствовала, как мужчина коснулся моей щеки, вытирая слезу, которую я даже не заметила. Его прикосновение было неожиданно нежным и заботливым. Я прикрыла глаза, поддаваясь этой внезапной ласке, и прижалась к его ладони, чувствуя тепло и утешение.
— Пойдём… Я вызову своих людей, чтобы они забрали тело и позаботились о нём, — прошептал Николай, помогая мне встать.
— Хорошо… — сделав шаг, я слегка пошатнулась, чувствуя, как силы оставляют меня. — Кажется, я переоценила свои силы…
— Тебе надо…? — с заботой спросил он, всматриваясь в моё лицо.
— Да, кровь… но ничего, я ещё потерплю немного, — отмахнулась я, пытаясь скрыть слабость за храброй улыбкой.
Николай нахмурился, его глаза были полны беспокойства. Он быстро достал телефон и набрал номер, отдавая короткие, чёткие указания своим людям. Вскоре он убрал телефон и снова повернулся ко мне.
— Они скоро будут здесь.
Я кивнула, чувствуя, как слабость накатывает волнами. Николай подхватил меня под руку, поддерживая и помогая идти.
— Ты всегда такая упрямая? — спросил он. Его тон был полу-шутливым, но в глазах блестела искренняя забота.
— Только когда это необходимо, — ответила я, слегка улыбнувшись.
Мы вышли на улицу, и я глубоко вдохнула свежий воздух, пытаясь очистить голову от тяжелых мыслей. Прислонившись к стене, я закрыла глаза на мгновение, чувствуя прохладное прикосновение кирпича.
— Дэнни… если тебе надо, то лучше иди. Я подожду своих людей тут, — сказал Николай, его голос звучал устало.
— И бросить тебя тут одного? — я посмотрела на волка, удивляясь его настойчивости. — Я побуду с тобой.
Он только улыбнулся, его лицо смягчилось от моего ответа. Приобняв меня за талию, Николай поддержал меня, и мы направились к выходу с территории. Найдя брошенные доски неподалёку, мы сели на них. Я вытянула ноги, чувствуя, как усталость постепенно отползает на второй план.
— Спасибо тебе… и извини… — проговорил Николай, и я услышала уже такой знакомый звук открывающейся зажигалки. Затянувшись сигаретой, он выпустил дым вверх, создавая невидимые спирали в прохладном ночном воздухе.
— Я не могла иначе… ему было больно… он был ребёнком… — комок в горле давил, и я еле держалась. — Как же порой хочется ничего не чувствовать.
— А что будет, если отключишь их? Чувства? Ты говорила о цене… что произойдёт? — мужчина смотрел на меня, его взгляд был серьёзным и внимательным.
— Тебе придётся меня убить, — глядя на носки своих кед, серьёзно проговорила я. — Это буду уже не я. Мне будет плевать, кого пить… не ради насыщения, а ради забавы и вечной жажды. Старик это будет или ребёнок… мне будет всё равно.
— Нет, — решительно сказал он и присел рядом. Приподняв моё лицо за подбородок, он смотрел мне в глаза.
— Ты знал, что твои глаза как листва в лесу? А когда возбуждён то янтарь с золотом, — тихо проговорила я.
— Пытаешься уйти от темы? — улыбнулся он, его улыбка была тёплой и обнадёживающей.
— Плохая попытка? — хмыкнула я, стараясь скрыть свою неуверенность за лёгкой шуткой.
— Приятная, но плохая, — он снова погладил меня пальцем по щеке, и я прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением.
— Я к этому скоро привыкну… к твоим рукам…