– Значит, Назаров, – медленно произнес Борисов. – А к самому патриарху обращались?
– Он нас послал в далекое эротическое путешествие, – без улыбки ответил Бесо. Никаких эмоций, хотя ситуация была комичной. – Сказал, что знает о гибели внучки уже давно, о мальчишке ничего не знает. Полагаю – врет.
– Но зачем? – удивился архимаг.
– На то есть причины, о которых мы осведомлены слабо, – тут же встрял в разговор Лаврентьев. – Назаров действительно не стал разговаривать с нашими сотрудниками. Если рассуждать здраво, за каждую крупицу информации о своих потомках он должен был цепляться как утопающий за соломинку. Между тем, что мы видим? Полное равнодушие. Нет наследников? Не судьба, значит. Позиция странная, не поддающаяся объяснению. Наши выводы: боится, что люди, с которыми он конфликтует последние годы, могут подослать двойника и присвоить через него все богатства клана в свою пользу. Разумное решение старика – я бы тоже не стал верить в счастливую сказку с найденышем.
– И какова ваша позиция по Назарову?
– Мы постараемся проверить все данные еще раз, пока он учится в гимназии, и не будем беспокоить вас до тех пор, – пояснил Бесо. – Потом заберем его к себе.
– А как вы хотите легализовать парня? – с усмешкой спросил Борисов. – Тоже придумаете какую-нибудь легенду?
– У нас больше возможностей и рычагов, – ответил иерарх.
– А мне что делать? Рассказать все Григорию? Оставлять его учиться под фамилией Старицкого? Одобрит ли Коллегия мои действия?
– Оставьте все, как есть, – успокоил его Лаврентьев. – Мой совет тебе, Павел Ефимович: сиди ровно и не пытайся предпринять необдуманных поступков. Мальчик должен доучиться до конца. Шумиха вокруг его персоны сейчас никому не нужна.
С этими словами Лаврентьев встал, кивнул своим помощникам, чтобы те вышли из кабинета, а сам подошел к архимагу. Взяв его за локоть, доверительно сказал:
– Я знаю, что ты хочешь с помощью Старицкого ввести некоторые изменения в методики плетений. На общем собрании иерархов мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы парня не забрали в школу при Коллегии сразу же. А разговоры об этом шли серьезные. Поэтому не теряй время, разрабатывай и улучшай новые наработки. Парня трогать не будем. Единственное, что я хочу попросить у тебя: следи за ним, чтобы он не попал в неприятности.
– Какие могут быть неприятности с молодым человеком? – пробурчал архимаг. – Он из манежа не вылезает, работает как проклятый. Невероятная самоотдача.
– По слухам, – понизил голос Лаврентьев, – которые проверить сейчас не представляется возможным, вокруг твоего протеже идет какая-то суета. Из Санкт-Петербурга к вам в Албазин приехала молодая барышня, Суворова Тамара Константиновна. Ты знаешь, кто это?
– Какая-нибудь знатная аристократка? – усмехнулся Борисов. – Я знаю, что она будет учиться в Первой женской гимназии. В Албазине среди директоров школ секретов нет.
– Настолько знатная, что притащила целый штат охраны, прислуги и волхва, – кивнул Лаврентьев. – Ты действительно не знаешь, кто она?
– Нет. Я же не живу при дворце, чтобы знать родословные всех дворян.
– Она – дочь великого князя Константина.
Открыть рот Борисов смог только через минуту ошарашенного молчания.
– Вот как? И что она здесь делает?
– Ради Творца, молчи об этом даже в своем доме, Паша, – предупредил иерарх. – Я же говорю, идет суета. Ты можешь себе представить, где она поселилась? Пошевели мозгами.
– Да ну тебя, Ванька! – по-свойски ответил Борисов. – Не тяни кота за причинное место! Откуда мне знать?
– Рядом с домом Барышева. Что, проняло? Зачем дворянке с таким статусом селиться на какой-то невзрачной улице, когда есть отличные особняки за городом? Задайся себе вопросом, и тогда многое станет понятно. Нам нельзя потерять парня. С его потенциалом придворная клика может натворить таких дел, что долго икаться будет всей России. Если, конечно, в их планах стоит перетянуть Старицкого в свою команду.
– Подальше от дворцов, поближе к народу? – кисло усмехнулся Борисов.
– Да хотя бы и так, – Лаврентьев задержался в дверях. – В общем, следи за своим учеником. Надеюсь, что тебя он послушается. И еще… Поговори с Барышевым, чтобы он тоже смотрел в оба. Ты же знаешь: мальчики-девочки, и что потом получается. Только в этом случае нас самих крупно поимеют.