Воспоминания мелькнули пазлами.
– Я в него помещусь? Ты уверен? – Мэри доверчиво смотрит на него. Он смотрит в окно, прикрывшись тоской, и когда она отворачивается, бросает жаркий взгляд в зеркало, у которого она крутится.
– Уверен. Он знает ее тело лучше своего.
– Попробуем, хотя, как знать, – пожимает плечами.
– Оно, наверное, слишком дорого?
– Попытка заставить его передумать. Нет, солнце, оно не может сравниться с тобой.
– Пустяки, – равнодушно.
– Корона? Зачем, Пол?
– Потому, что ты – моя королева. Потому, что… Ты никогда не узнаешь, я не смогу сказать, у меня просто нет слов, но ты наденешь ее. Для меня.
– Если ты влезешь в платье, она к нему идет. Будет смотреться неплохо, – притворно раздумывает
– Но шлейф такой длинный. Что, если я упаду?
– Даже если ты упадешь, даже если лицо твое будет в грязи, ты все равно будешь самой красивой. Для меня. Плевать я хотел на остальных.
– Соберется слишком много гостей, и важных гостей. Постарайся, чтобы все прошло нормально, – строго.
– Софи? Анжелина? Кто это? Я их не знаю.
– Это мое прошлое. Прости за него.
– Познакомишься на свадьбе. Они будут твоими подружками, – безапелляционно.
– Они красивые? Я не потеряюсь на их фоне?
– Нет, ты лучше, теплее, роднее. Для меня. Прости, что не скажу об этом.
– Красивые.
– Пол, ты, правда, меня любишь?
– Мне больно дышать, когда ты рядом, мне больно думать, что тебя может не быть рядом.
– Если это так важно для тебя… чувства есть. Хорошие чувства, положительные, – недовольно.
– Пол, как ты думаешь, мы не совершаем ошибку?
– Ошибка – отпустить тебя.
– Проверим.
Он отпустил локон женщины. Ошибкой было верить, что с ним случится что-то, от чего старость и банкротство перестанут выглядеть ужасающе. Ошибкой было оттягивать неизбежное и купаться в лживых верованиях священника. Смотрим правде в лицо. Когда в его жизни был Бог? Даже на свет он родился в результате неудавшегося позднего аборта.
– Может быть, вы, наконец, расскажете, кто вы? – спросил Пол.
Мэри выпрямилась, прошлась по комнате, покосилась на дверь, но слуг рядом не было. Три месяца она прожила в доме этого человека и он имел право знать, кого приютил. К тому же, вряд ли отправит в сумасшедший дом, потому что сам догадался о многом, несмотря на внешнее сходство с его невестой. И если начнет утверждать невероятное, вопрос: кого доктора пригреют первым.
– И вы готовы услышать правду?
– Да.
– Какой бы она ни была?
– Да.
– Может, запасетесь стаканчиком мартини? Я заметила, он вам помогает успокоиться.
– Я не взволнован.
Так Мэри и поверила. Он был на грани, и, возможно, потому она решилась на откровенность сейчас. Как бы то ни было, она была ему многим обязана, а возвращать долги – первый закон прибыльности.
– Тогда без вступлений. Мое имя – леди Элфорд, леди Мэри Элфорд.
Он вздрогнул, видимо, хотел возразить, но сдержался.
– Я родилась в Англии, графство Сомерсет, в 1792 году. Предупреждаю: я подготовилась, и знаю, что упрятать меня в лечебницу для душевнобольных так просто не получится. Я стану все отрицать, скажу, что просто утратила память и постепенно начинаю вспоминать, потому что некоторые события из жизни вашей невесты мне теперь известны. У меня отличная память, сэр. Молчите? Что ж, продолжу. – Пол не просто молчал – он застыл с безучастным выражением лица. – В один прекрасный день, когда особенно ярко светило солнышко…
– Без подробностей.
Значит, слушает.
– Это все ваша литература виной. Я, знаете, привыкла к более серьезным трактатам, чем «Любовь земная», «Ты и его постель»… Занятная книжонка.
– Не отвлекайся, – сказал Пол, – и природу тоже опустим.
– Отлично. Устала от этой темы – нет слов.
– И все же найди их.
Мэри вздохнула – невозможный человек, и притом абсолютно не граф.
– А дальше все произошло очень быстро. Я оказалась лицом в земле, в свадебном платье, и вас мне прочили в женихи. Представляете, какой кошмар?
– Взаимный, смею тебя уверить. Нет, все же я выпью.
Пол поднялся, наполнил бокал мартини и вернулся на диван с таким невозмутимым видом, будто обсуждали меню к завтраку.
– Конечно, если вы не считаете, что несколько злоупотребляете, – вставила шпильку Мэри.
– Я считаю, что имею право делать в своем доме все, что хочу. Продолжим, – сказал требовательно.
– Вы невыносимы! Если бы мы были в моем доме, я бы приказала дворецкому вышвырнуть вас!
– Как знать, может, я воспользуюсь твоим советом. Дальше.
Мэри еще раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она привыкла быть главной, и быть правой во всем, она привыкла к послушанию и повиновению, она привыкла к страху окружающих. Она ужасно соскучилась по власти, но познакомившись с Полом, и, главное, прожив с ним некоторое время под одной крышей, признала, что абсолютная власть – не есть хорошо. Но руки чесались в предвкушении: попал бы мистер Тиксайт в ее время и ее жизнь! Она усмехнулась, представив несколько захватывающе-мучительных испытаний для него, но улыбка померкла – стоило встретиться взглядом с хозяином дома.
– Дальше, – напомнил он, потягивая мартини.
Напьется раньше, чем она успеет все объяснить! Невыносимый мужлан!
– На чем я остановилась?
– У тебя же великолепная память.
– Даже не сомневайтесь, но вы не умеете слушать.
– Слушать пока особо нечего, – ответил Пол, – а остановилась ты на том, что довольно хорошо сохранилась для своего возраста. Если я не ошибся в подсчетах, тебе недавно стукнуло 220 лет.
– Мистер Тиксайт, – Мэри приосанилась, так как собиралась признаться в постыдном факте, – меня, конечно, можно отнести к старым девам, но я несколько моложе и…
– Да уж, за 220 лет тяжело остаться в девах.
Пол не поверил глазам, когда она покраснела. Старая дева? Действительно, старая дева?
– Я вспомнила, – она поерзала в кресле, уличила себя на неподобающем леди поведении и опять села прямо, – я уже все рассказала.
Пол поперхнулся от подобной наглости. Лично он не услышал почти ничего, кроме описания солнечного дня, который, кстати, она испортила своим появлением.
– Откуда ты взялась?
– Я сказала. Вспомните.
– Англия, 19 век.
Она кивнула. Лицо абсолютно серьезно, ведет себя почти адекватно. Он тоже. Пока. Прошла минута – он понял, что перед ним сумасшедшая. Но он ей верил. Он понял, что тоже сходит с ума.
– Как это произошло?
Мэри выдала Бьянку.
– Кулон желания? – усомнился Пол.
– Она так сказала.
Он напряг память, воссоздавая образ Мэри в день свадьбы. Она приближается, вот ее губы дрогнули в улыбке, он четко помнил страх в ее глазах, она даже сделала маленький шаг назад, но никакого кулона не было. Или?… Он смотрел в зеленые озера, ничего не замечая, кроме них. Слова священника… Она улыбнулась, неловко прикоснулась к своей шее… Обернулась, как загнанный зверь, покачнулась и…
Он сосредоточился на одном моменте: прикасается к шее… Он увидел, как бешено пульсирует жилка, увидел маленькие сияющие блестки на ее коже, и увидел кулон. Невзрачный, обычный. Подделка. Но если верить этой женщине, и предположить, что она живет… жила в 19 веке…
– Где Мэри?
– Могу только предположить, что она заняла мое место. Не самое плохое, как мне думается. По крайней мере, я богата и не планировала выходить замуж. У меня, конечно, есть жених, – поспешно добавила, чтобы не думал, что не пользуется успехом, – но день свадьбы не был назначен.
– Есть жених? – переспросил Пол.
Похоже, не верил, но она осталась в старых девах исключительно по желанию. С ее деньгами купить мужа несложно. Михаэль не был беден, но объединение капиталов обеим семьям не повредило бы.
– Почему вы думаете, что Мэри сейчас там?
– А где? Я здесь, кто-то должен быть там. К тому же, я видела ее.
– Когда?
– Совсем недавно. И несколько дней назад, и сегодня. Это что-то вроде видения.
– Ты все еще утверждаешь, что мне не удастся оформить тебя в сумасшедший дом?
Мэри считала, что ответить на выпад недостойно ее, но леди Элфорд посчитала, что не может промолчать.
– Учитывая ваше самомнение, удивляюсь, что пришлось прибегать к таким кардинальным мерам, дабы свадьба не состоялась. Мэри могла просто сбежать.
Ножка бокала, который держал Пол, треснула, несколько капель крови упали на белый ковролин.
– Расскажи мне о своем женихе.
Мэри смотрела на кровь, на спокойное лицо, на губы, которые сошлись в одну линию. Инстинкт подсказывал: спаси себя сам.
– Обычный граф.
– Совсем обычный? – Усмехнулся Пол, поднялся, оставил бокал и осколки на столике, возле которого она сидела.
– Да, в общем-то.
Пол подошел к окну, глядя, как солнце пляшет среди облаков, танцует, издеваясь и смеясь над ним.
– Я так мечтаю о дожде, – говорила Мэри, когда они вдвоем стояли у этого окна целую жизнь назад.
– Меня устраивает тепло и свет.
– Которые исходят от тебя, – хотел добавить, но промолчал.
– Могу я просто мечтать?
– Это бессмысленно.
– Да. Ты можешь все. Я бы сделал все для тебя. Мечтай – я должен знать все твои мечты, чтобы они осуществились, – хотел сказать, но не сказал.
Он обернулся, отгоняя воспоминания.
– Это было желание Бьянки? Чтобы Мэри исчезла?
Другая ответила утвердительно, но червь сомнения остался. Или желание Бьянки оказалось настолько сильным, или совпало с желанием Мэри, и значит, она сама хотела исчезнуть. Чтобы не выходить за него? По кольнувшей боли в груди Пол понял, что угадал.
– Расскажи мне об Англии, – попросил гостью.
Но расспрашивал в основном о Блэкберне. Возможно, она замужем? Живет своей жизнью, и он – пыль прошлого на ее туфельках, а столько убивался и горевал об утрате. Стыдно оплакивать то, чего не имел. Ему вдруг захотелось совершить настолько отвратительный поступок, чтобы раненная душа взвыла, задохнулась от возмущения и замолчала. Надолго, а лучше, если исчезнет. Это не сложно, ведь жил же он без нее раньше.
Он рассмеялся, придумав, какую шутку сыграет с Мэри, как отомстит за то, что сбежала, оставила его, за то, что бросала в привычное отчуждение. Он возьмет то, что ему дают Боги. Копия? Быть может, в ней есть хоть что-нибудь от его женщины? Страсть?
Пол склонился над ее креслом, расставил руки по сторонам, захватив в плен.
– А как на счет твоих желаний? – дунул в зардевшееся ушко. – Или моих? Осуществим? Сопротивление и согласие не обязательны.