В случае с барышней Хорошкиной, Алексей чувствовал, что ему придется быть взрослым за двоих, быть очень понимающим и подтягивать Арину до своего уровня. Она была такой наивной. Озорной, смешливой и довольно милой, но такой юной. С его подачи барышня Хорошкина стала много читать, Алексей Юрьевич озаботился ее образованием. Арина была неглупой, недаром они с Анной дружили. По вечерам Алексей часто обсуждал с ней книги. Конечно, чтобы хоть немного отвлечься от нескромных мыслей об ее алых губах, о которых, что скрывать, он думал очень часто.
Сразу после Крещения Господня было назначено венчание.
Алексей, в отличие от Хорошкиных, не очень стремился соблюсти все ритуалы. Исповедоваться у священника, говеть и заниматься иной религиозной ерундой ему не хотелось. Он искренне хотел жениться и жить с Ариной Владимировной долго и счастливо. У него было много работы, и поэтому он просто договорился с батюшкой и за небольшую мзду избежал всех ненужных ритуалов. Ему было совсем не стыдно так пренебрегать правилами. Он был не особенно религиозен. Лебедев считал себя современным человеком. Условности тяготили его.
Покупать сорочку и сюртук он ездил с родственниками. Дядя и Анна Викторовна окончательно простили его и махнули рукой на все безумства племянника. Лебедев подозревал, что все это оттого, что супруги были слишком увлечены друг другом и ожиданием ребенка. Будущие родители каждый раз намечали большой список покупок. Алексей, слушая их разговоры, с удивлением осознал, что не пройдет и полгода как он сам будет озабочен тем же самым.
Яков переживал, что Анну однажды растрясет по дороге в одной из их многочисленных поездок, и ей станет плохо, поэтому он еще осенью распорядился перебрать экипаж, чтобы ход был как можно мягче. Успокаивало только то, что Аня прекрасно себя чувствовала. Сани зимой в этих краях не использовали, разве что в тех ситуациях, когда ехали по реке. Снега почти не было.
Сегодня в день свадьбы в экипаж набилось аж шестеро человек, и все они с ветерком ехали в церковь. За ними ехало еще несколько экипажей. Хорошкины ночевали в Сретенске.
Петр Иванович еще утром соблазнил жениха пропустить по рюмочке коньяка. Штольман сильно подозревал, что и не по одной.
- Вам очень идет, Алексей Юрьевич. - ласково одобрила Анна наряд племянника.
- Спасибо. Вот только меня что-то потряхивает от волнения.
- Это все нервы. Вам полегчает только тогда, когда выйдете из церкви женатым человеком. По себе знаю. - философски изрек начальник тюрьмы Львов.
- Вспоминаете свою свадьбу, Анна Викторовна? - вдруг спросил Лебедев.
Яков напрягся. У них и свадьбы толком не было, только срочное венчание.
- Часто вспоминаю. Я была в тот день очень счастлива, даже не верилось. - засмеялась Анна и взяла мужа за руку.
Приехав в церковь, они тут же отправили гонца к Хорошкиным, чтобы сказать, что жених ожидает невесту.
Арина с родителями приехала немного позже. Гостей собралось видимо-невидимо. Две сотни человек не поместились в церкви и часть из них остались дожидаться молодых на улице.
Алексей, глядя на нарядную будущую супругу, вдруг весело подумал, что Арина в свадебном платье напоминает пирожное. Украшенное красными розами и очень вкусное, очень красивое пирожное. Он ласково улыбнулся невесте.
- На нашу с Вами свадьбу, наверное, собрался бы весь Затонск, если бы мы позвали. - шепнула Аннушка мужу, переглядываясь с веселыми супругами Бондаренко.
- Я каждый раз жалею, Аня, что наше венчание прошло так, как прошло. Без твоих родителей, без белого платья. - Яков улыбался, но глаза его были серьезными.
- Яша, забудь о всех сомнениях. - поцеловала его в запястье Анна, - мне дороги все наши воспоминания. Платье, розочки на фате, это все мелочи.
- Но все другие платья будут в твоем распоряжении. - улыбнулся Яков.
- Я даже знаю, какое мне понадобится следующим.
- Какое?
- На крещение Вашего сына, господин надворный советник!
С некоторых пор вечерами супруги Штольман были заняты чрезвычайно сложным и ответственным делом. Яков выписал месяцеслов, или святочный календарь. Теперь в гостиной, а то и в постели Яков и Анна обсуждали имя для сына. Святцы были засмотрены почти до дыр. Мальчику полагалось давать имя, выбирая наиболее благозвучное из тех имен святых отцов, что были упомянуты на нужных датах святочного календаря. Ориентироваться нужно было на ближайшие ко дню рождения дни. Они перебрали множество имен, обсуждая достоинства и недостатки каждого. Сына хотелось назвать по-особенному.
Иногда Анна сдавалась, и, так ничего и не решив, просто лежала, прикрыв глаза. Она с досадой дергала ногой, брыкаясь, на все предложения мужа. Иногда бессильно засыпала.
- Яша, давай завтра подумаем. - просила она.
Яков смеялся.
- Тяжелая умственная работа? - гладил он ее по голове.
- Очень. Ты даже не представляешь, насколько. - вздыхала Аня.
Думать не хотелось.
Штольман всегда любил наблюдать за такой трогательной и непосредственной женой. Ее животик подрос. Анну иногда словно выключало, особенно к вечеру. Она не желала ничего соображать, и доверяла думать своему многомудрому мужу, а сама дремала. Это было время блаженного ничегонеделания.
- Мама просит назвать нашего сына Виктором.
- Тебе хочется? - поднял бровь Штольман.
- Не очень. Я, конечно, люблю папу, но хочется чего-то иного. Тетя Липа попросила назвать Тимошей.
Яков округлил глаза, а Анна засмеялась.
- Супруги Штольман! Не следуйте ничьим советам. Выбрать имя нужно по сердцу. - вмешался Петр Иванович.
Имя пока к ним так и не пришло…
Приближалась весна. Яков был очень счастлив. Без устали наглаживая славный маленький живот жены, он безошибочно начал различать, когда малыш икает. Даже Аня не могла понять, как ему это удается.
- Опять икает. Может замерз? - улыбнулся Яков, и в уголках его глаз собрались тонкие лучики-морщинки.
- Как ты понимаешь, что именно малыш делает? - поинтересовалась Анна.
- А вот смотри. Когда он икает, движения становятся другими. Легкими и ритмичными.
Она накрыла его руку своей.
- А ведь, верно. Какой ты хороший, Яша. Так много знаешь. Так любишь нас. Мы тебя тоже очень любим.
Штольман обнял ее, укрывая одеялом.
- Да как же вас не любить. Долгожданный ребенок от любимой женщины, которую я ждал всю жизнь…
За объяснениями последовали настойчивые ласковые поцелуи.
Аня так изменилась. Он все замечал. Из налитой груди по капельке выделялось первое молоко - молозиво. Яков аккуратно целовал чуть потемневшие вершинки и пробовал капельки на вкус, еще больше возбуждаясь от этого. Когда его сын родится, все лучшее достанется ему, ну а пока его папа немного насладится молоком любимой женщины.
Аня была по-прежнему очень чувственной. Он дарил ей ласки, с осторожностью подводя к пику наслаждения. О бурных страстях пришлось на время забыть, но Якову все нравилось. Всему свое время.
***
Ближе к марту в Кару приехал протеже Александра Францевича с его же рекомендацией. Молодого доктора звали Федор Петрович Лобас. Все было бы ничего, но взяв его на работу, Штольман нарушал закон. Дело в том, что доктор Лобас был ссыльным, да еще по политической статье. Он пробыл на каторге совсем недолго и после отбытия наказания жил в Николаевске. Даже оказывая помощь бесплатно, он нарушал закон, прямо запрещавший ссыльнопоселенцам работы по отдельным профессиям. В Николаевске на Федора Петровича, практикующего на дому, донесли после того, как он провел срочную операцию по выниманию пули из ноги женщины. Доктор Лобас в наказание провел в тюрьме еще два месяца.
Яков Платтнович имел в каторжном районе широкие полномочия. Он решил прикрыть доктора от жестокого закона. Каторге, да и ему самому, нужен был специалист, а Федор Петрович был хорошим врачом.