Воспользовавшись затишьем, Яков перепоручил Анну Татьяне, чтобы узнать, где черт носит фельдшера.
- Они пьяные все вусмерть, Ваше Высокоблагородие. - делился с ним Вацлав. - я постучался после к Бондаренко, у Елизаветы Петровны хотя бы двое деток есть, она подскажет.
В самом деле, в гостиной уже быстро снимала верхнюю одежду обеспокоенная супруга архитектора.
Кивнув Якову Платоновичу, она помыла руки и прошла в спальню.
Аню невыносимо трясло от напряжения. Ей было холодно.
- Где ты был, Яша! Почему так долго. - зарыдала она.
Его не было то пару минут.
Ее так трясло, что Яков набросил ей на плечи одеяло. От боли Аня выкручивала простыню и плакала.
Она полусидела, опять вцепившись в мужа и тут вдруг поняла, что их Саша начал свое движение вниз.
Она еле выдавила из себя:
- Яша, ребенок, уже голова!
Яков протянул руку к бедрам жены и нащупал головку. Его словно током прошибло. Он запаниковал и не знал, что делать.
Пока Яков был растерян, Анна напряглась и вытужила головку и плечики.
Елизавета кричала:
- Анечка, давай, дуйся еще разок, постарайся!
- Уууу, не могу! - уткнулась Аня в грудь мужу и покачала головой.
- Давай, милая. - погладил ее по голове муж.
Аня решила быть смелой. Деваться все равно было некуда. Она напряглась из последних сил, малыш выскользнул из нее в руки своего отца и закряхтел, синенький.
Аня перевела взгляд с сына на мужа. Яков крепко держал ребенка, и глаза у мужчины, только что ставшим отцом, были огромными, как два блюдца.
Их Саша сразу задвигался, закричал, застучал ножками.
В этот момент в спальню ввалился запыхавшийся доктор Лобас.
Оценив обстановку, он мгновенно сориентировался, и, отобрав ребенка, немедленно вытер его и прочистил дыхательные пути.
После он деловито перерезал пуповину. Яков был в таком оцепенении, что больше не мог быть полезным. Он только смотрел, переводя взгляд, то на откинувшуюся на подушки жену, то на сына.
Федор Петрович поняв, что от новоиспечённого отца он больше ничего не добьется, усадил его к изголовью кровати супруги.
Аню же доктор попросил еще раз потужиться и родить плаценту. После всего пережитого это было уже было легко.
Аню накрыл восторг. Удивительное физическое ощущение абсолютной лёгкости, когда ребёнок уже выскользнул из ее живота, и эмоциональное ощущение самой главной победы!
Огромное счастье, что в этот момент с ней был любимый. Яков так поддерживал ее. Аня взяла немного заторможенного мужа за руку.
Помытого младенца отдали матери. Анна тут же заворковала, разглядывая уже не синенького, а вполне себе розовенького младенца. Она ласково трогала его.
Яков в этот момент был занят важным делом. Он пытался проморгать слезы радости на глазах. Не вытирать же рукой, в самом деле!
Он смотрел на сына. Это было что-то невероятное. Яков никогда не был так близко к появлению нового человека на свет.
Разум подсказывал, что с одной стороны это было лишь физиологическим процессом, но с другой сегодня случилось настоящее таинство, которое происходило вот здесь, прямо у него на руках и на его глазах.
Любимая женщина, казалось, полчаса назад умирала от боли, и он умирал вместе с ней, но вот они родили нового человека и родились заново вместе с ним. Теперь Аня полулежит, кажется, довольнёхонькая, забыв про родовые муки.
- Сколько часов прошло с момента первых схваток? - спросил доктор.
Яков посмотрел на часы.
- Три часа, сорок пять минут.
- Стремительные роды. Редкость для первого ребенка. Со вторым нужно учесть эту особенность и быть наготове.
Анна Викторовна, Вы прошли через роды достаточно благополучно. Теперь Вам нужно отдыхать. Я буду заходить пока каждый день, проверять Вас и малыша.
Через пару часов после родов они, наконец, остались в своей спальне одни. Супруги вместе лежали на кровати, разглядывая ребенка. Аня часто кормила Сашу, с готовностью давая ему грудь на каждый писк. Когда она уставала, Яков легонько баюкал новорожденного сына.
Супруга утомленно дремала. Он смотрел на нее. Все те же тонкие черты милого лица и пушистые колечки волос. Яков так гордился своей девочкой.
Она такая молодец! Такая смелая. Они выдержали все. Ссоры и примирения, истерики и перепады настроения. Почти девять месяцев ожидания чуда, и вот оно, это чудо, живое, розовое и теплое спит у него на руках. Саша спал очень крепко, изрядно потрудившись в день своего рождения.
Еще одно чудо, драгоценная жена, чутко спала рядом.
Сильный, такой настоящий, когда-то закрытый и сдержанный мужчина держал на руках собственного ребенка, и слезы были готовы выкатиться у него из глаз.
Аня проснулась и погладила мужа по лицу.
Она смотрела на него и тихо улыбалась. Погладила и спящего малыша по пушистой головке.
- О чем думаешь, Анечка? - спросил Яков.
- Я смотрю на нашего Сашу и думаю, что запах новорожденного, наверное, единственное доказательство на земле, что рай существует.
Яков был с ней согласен. После сегодняшнего, такого счастливого дня, лучше и не скажешь.
***
- Господин Штольман! К Вам гость на проходной.
Сегодня, спустя почти неделю после родов, казачок Петька дал Якову Платоновичу записку.
Надворный советник быстро написал на бумаге “пропустить без досмотра”.
Сияя как медный самовар, он повернулся к Анне.
- Дорогая, у нас гости.
- Кто, Яша?
- Тебе понравится. Сейчас увидишь.
Аня четко увидела, кто тот таинственный господин, который быстро ехал по улицам Кары.
- Не успел! - сокрушался Александр Францевич, разглядывая друзей.
Он обнялся с Яковом Платоновичем и расцеловался с Анной Викторовной.
- Голубушка, ну какая же Вы молодец. Вы всегда были отменно здоровой девочкой. Сами справились. А я-то торопился роды принимать. Но… не успел. М-да.
- Успели, Александр Францевич. - усмехнулся Штольман. Как раз на крестины и успели. Могу я Вас просить быть крестным для нашего сына?
- Ба! Яков Платонович! Конечно, я согласен. А как назвали моего будущего крестника?
- Так Александром и назвали. - радостно улыбнулась Анна.
Александр Францевич удивился. Потом сквозь очки в его глазах мелькнуло понимание. Он стремительно отвернулся, судорожно доставая платок.
Петр Иванович похлопал доктора по плечу.
В воскресенье Сашеньку Штольмана крестили. Батюшку пригласили к новорожденному сыну начальника каторги прямо домой. Анна очень хотела присутствовать при таинстве, а в церковь женщине дозволялось приходить лишь через сорок дней после родов.
Александр Францевич держал Сашеньку на руках и был очень рад. Такая честь быть крестным ребенку друзей! Вроде бы и не сделал он ничего выдающегося, чтобы супруги с ним вот так носились. Но доктор искренне любил родителей своего крестника, а они любили его. В дружбе не нужны лишние доказательства. Дружба, как и любовь, это связь душ. Когда ты знаешь, что тебе в трудную минуту безо всяких просьб подставят плечо, но и ты сам для друга не пожалеешь ничего. Ни супруги Штольман, ни доктор Милц никогда об этом не говорили. Все было ясно без слов.
Маленький Сашенька закряхтел после неожиданной ванны, но не заплакал. Весенний солнечный луч, проникший сквозь стекло, ласково согревал его. Саша вдруг увидел ангела, сотканного из золотого сияния. Ангел улыбался. Он пришел с подарками. В его корзинке было много разностей: ласковые улыбки мамы и осторожные поцелуи папы, крепкое здоровье и радость первой любви. Подарков было так много, что корзинка почти переполнилась. Однако Сашеньке было не до них. Утомившись от непривычных звуков и ощущений, он посмотрел на гостя, глаза его послушно закрылись и новорождённый крепко уснул.
Ангел тихонько положил подарки в колыбель и, поцеловав малыша, остался с этими добрыми, искренними и отважными людьми. Сегодня его отправили в семью Штольман с постоянным назначением.
***