Вино немного развязало девчонкам язык, но их болтовня нагоняла тоску даже больше, чем неловкое молчание поначалу.
Еле вытерпев два часа, Анита соврала, что торопится на другую встречу. Девчонки изобразили сожаление. Она пообещала не теряться, найтись со всеми в соцсетях, в коих на самом деле даже не присутствовала, и убежала.
Такси брать не стала. Захотелось в кои-то веки пройтись пешком. Когда она вот так гуляла? Да никогда, наверное. А зря, хорошо же, приятно. Начало сентября, вечер ещё по-летнему тёплый, но уже без августовской духоты и пыли. Темнело только быстро, но в центре города фонари кругом, да и оживлённо почти как днём.
И всё равно Анита вздрогнула, когда внезапно с утробным гудением завибрировал сотовый.
В первый момент с досадой подумалось — опять что-то от неё понадобилось Лившицу. Но вспомнила — нет, он же на концерте. Да и на экране высветился другой номер, и внутри отчего-то сразу стало холодно, будто желудок набили колким льдом.
Звонил Ваня, брат.
— Да? — настороженно ответила Анита, нутром предчувствуя беду.
— Анита, ты где? Ты мне нужна! Срочно! Я тут, у тебя… — Ваня говорил так, будто задыхался, тяжело, рвано, с присвистом.
— Что случилось? — Анита старалась не поддаваться панике.
— Не по телефону… Серьёзно, не до разговоров! Приезжай! Скорее! Или… я не знаю… мне конец… Анита, помоги… — последнее вырвалось у него со всхлипом.
=2.
Всю дорогу, пока мчалась в такси домой, Анита лихорадочно перебирала в уме всевозможные напасти, которые могли приключиться с её бестолковым братом. Но того, что он на самом деле вытворил, она и в страшном сне представить не могла.
— Мне конец, — хныкал Ваня, подтирая рукавом нос. — Мне точно конец. Этот твой Лившиц… он ведь меня из-под земли достанет, да? Говорят, он зверь… и падла редкая… Что делать, а? Он же убьёт меня. Или посадит. Это ещё хуже… Тогда уж лучше сразу в петлю или с моста…
— Давай, Ваня, вперёд, действуй, — с горечью воскликнула Анита. — Прыгай, вешайся, что ещё? Все проблемы разом решишь.
Он уставился на неё ошарашенно, потом подбородок его снова затрясся, и Ваня разрыдался ещё горше.
Анита отвернулась, зажмурила глаза, закусила до боли губу.
Ведь это действительно конец. Всё, к чему она долго и упорно шла, всё, чего она достигла с таким трудом — рухнуло в одночасье. Бессонные ночи, вечная зубрёжка в универе, красный диплом, работа эта на износ — всё зря. Потому что Ваня, глупый, эгоистичный, дурной младший брат, всё разрушил.
— Да, уж точно, — снова загундосил сквозь слёзы Ваня. — Не будет меня — не будет проблем. Я всегда всем мешал. Кому я нужен…
Эти жалобы на судьбу Анита слышала всякий раз, когда Ваня во что-нибудь влипал, а влипал он с завидным постоянством. И ведь она прекрасно понимала, что брат ею манипулирует, а всё равно жалела.
А как не жалеть? Пацан же ещё совсем. Вот только недавно восемнадцать исполнилось.
Да и доля правды в его словах есть. Матери он уж точно никогда не был нужен. А кто его отец — и сама мать не знала. Кто-то из многочисленных собутыльников.
Аните повезло немногим больше. Отец у неё имелся, правда, давно ушёл от матери и обзавёлся другой семьёй, другими детьми. И для Аниты стал совсем чужим человеком. Но у неё хотя бы был когда-то кусочек нормального детства. А Ваньку и того лишили.
Анита навсегда запомнила тот страшный момент, когда вернулась из языкового лагеря домой. Это её, тогда ещё шестиклассницу, за первое место в областной олимпиаде по английскому языку наградили путёвкой в этот немыслимо престижный лагерь, где вожатыми были настоящие американцы.
Целых две недели насыщенной и яркой жизни в комфорте, без скандалов, без мерзких пьяных дружков матери и без самой матери — разве могла она отказаться?
Эти две недели показались ей счастьем, но пролетели так быстро, что и опомниться не успела. До тошноты не хотелось возвращаться домой, в эту их ужасную квартиру-двушку, которую мать превратила в клоаку.
А когда вернулась, обнаружила маленького Ваню на грязном полу, без чувств, посеревшего, измождённого голодом и долгим плачем. Мать заперла его в дальней комнате, чтобы не лез, не доставал своим нытьём «кушать хочу», не мешал «отдыхать», и, видимо, забыла.