— Выступите? — тихо спросил Пермяков Берту.
— Я не знаю, что и сказать.
— Правду жизни.
— Правду жизни? — повторила про себя Берта слова коменданта и посмотрела вокруг.
Возле нее на трибуне стояли почетные люди — люди труда и чести. Среди них она, бывшая кухарка. Вот она — правда жизни. А зачем о ней говорить? Многие об этом знают, писали в газете. Сейчас, с минуты на минуту, предоставят ей слово, а у нее еще двоится в голове. Больце посмотрел на Берту и объявил, что выступит директор столовой, бывшая кухарка Берта Вессель.
Слова бургомистра совсем смутили ее. Сказано, кто она была и кем стала. Берта подошла к микрофону, несмело обвела глазами собравшихся. Какой океан людей! Все смотрят на нее, что-то- говорят, перешептываются. Берте казалось, что говорят о ней: «Та самая, дочь которой судили». Сердце забилось сильнее, жарко вдруг стало ей. В памяти как будто сохранились только два слова, сказанных комендантом: «Правда жизни». Этими словами Берта и начала первое свое выступление перед народом:
— Я скажу о правде жизни. Кухарка говорит по радио, — почему-то взялась она за микрофон. — Но мне стыдно перед вами: дочь моя была прислужницей фашистов. Люди говорят: мать не ответчица за дочь, а я скажу: ответчица! Она должна учить детей понимать врага и друга, понимать добро и зло. Каждая мать теперь должна заставить понять своих детей, что самое большое зло на свете — фашизм. Если бы я об этом подумала раньше и внушила своей дочери, такой горька правды не было бы в моей жизни.
Берта отошла от микрофона, взялась за высокий борт трибуны и, глядя на людей, подумала: «Что они скажут»? Слов Бёрта не слышала, но она видела, как женщины, стоявшие в первых рядах, кивали ей головой в знак согласия с ней. К Берте подошел Пермяков и сказал:
— Зачем так подробно говорили о себе, о дочери? Это же тяжело…
— Иначе я не могла. Сердце мое разрывалось.
Выступил Пермяков. Ой говорил спокойно, просто — беседовал с немецким народом.
— Чтоб не бушевали пожары, люди создают дружины. Чтоб не разбушевалось пламя новой войны, надо создать такую дружину, которая предотвратила бы его. Такой дружиной могут стать защитники мира в каждой стране. И если между нами будет дружба, то мирового пожара не будет никогда.
Митинг закончился. Штривер стоял возле трактора, читал на серебристой планке: «Сталинец». Он не мог осмыслить душу советских людей, приславших эти машины немцам. К тракторам подошел Пермяков.
— Как вы находите нашу технику? — спросил он.
— Техника совершенная. Вы, русские, сильны. Это я понял, когда был в вашей Советской стране, в Москве. Но мне еще не понятна ваша политика: вчерашним врагам вы помогаете теперь, как друзьям, — открылся Штривер.
— И вы начинаете помогать Сталинграду. Спасибо! Кстати, мы никогда не считали немецкий народ врагом. Врагами всегда оказывались алчные боги капитала, — сказал Пермяков.
— Вам понравилось мое выступление? — спросил Штривер.
— Понравилось. Но очень краткое. Вам бы стоило рассказать о рождении вашего телевизора.
— Лет через пять, когда мой аппарат будет в каждом доме, я покажу по телевизору историю этого изобретения.
— Хорошее желание, — заметил Пермяков, И но птица в руке лучше двух в кусте. Своим рассказом вы могли бы пробудить у молодежи интерес к изобретательству.
— Я лучше расскажу об этом в клубе. Давно просит меня молодежь… — признался он в том, что все-таки выступит и на собрании.
Недалеко от трибуны возвышался памятник Советскому солдату. В одной руке у него был сжат автомат, другой он держал ребенка. На зеленоватом гранитном пьедестале, обнесенном низким барьером из чугунных витков, немецкие гранильщики высекли: «Советским освободителям». Под этими словами золотились имена героев войны. Больце прочитал первую строчку: «Парторг полка Сандро Элвадзе». Вместе с Торреном он возложил венок из живых цветов, обвитый черной лентой. Вальтер со своими друзьями принесли венок от молодежи города. Ряд за рядом молча проходили рабочие, служащие, студенты. Склонив голову, подошел к памятнику и Штривер. В руке у него была ветка розы с тремя распустившимися бутонами. Он приподнялся на носки и бережно воткнул ее в горку цветов.