Атаев и Лукьянов стали ходить в разведку вдвоем. Как-то в зимнюю стужу двое суток напролет разведчики наблюдали за передним краем противника. По дымку, стелющемуся над снежным холмом, они определили, что там блиндаж. На второй день помела метель, да такая, что стоило отойти шага на три, как человек этот терялся из виду. Не ожидая, однако, пока стихнет снег, разведчики решили напасть на блиндаж.
Шли долго. Снег порошил глаза, таял на ресницах, ставших влажными и мохнатыми. Натруженные и тяжелые, словно чугунные, ноги вязли в глубоком и рыхлом снегу, от усталости хотелось спать. Но разведчики упрямо шли. Чтобы не сбиться с пути, приглядывались к сугробам, наметенным в одну сторону, по ветру. Вот и проволочное заграждение, проделали ножницами проход и вскоре оказались у блиндажа, почти по самый верх заметенного снегом. Зарылись в сугроб, терпеливо лежали, ожидая, когда появится кто-нибудь из блиндажа. Время тянулось очень медленно. Боясь отморозить руки, Пулат то и дело подносил ладони ко рту, отогревая своим дыханием, и шевелил пальцами ног, стараясь их чувствовать.
Так они пролежали до сумерек, до того часа, пока не послышался скрип сапог. Увидели немецкого солдата. Он подошел к блиндажу и, стряхнув с длиннополой шинели снег, неторопливо начал спускаться по ступенькам. Чувствуя биение сердца, Пулат немного выждал, потом вскочил и сверху прыгнул прямо на немца.
Вражеский солдат оказался сильным и ловким. Он намеревался сбросить с себя советского разведчика. Вмиг подоспевший Лукьянов ударом в голову сшиб фашиста. Не медля ни секунды, Пулат кинулся в блиндаж. Резким движением отворил толстую дверь. На нарах сидели два вражеских солдата. Они вскочили, намереваясь схватить висевшие на стенке автоматы. И прежде чем они успели это сделать, Атаев выхватил из-за пояса гранату, швырнул и отскочил от прохода.
Взрыв был настолько сильный, что блиндаж, казалось, подпрыгнул.
Пулат вернулся к товарищу, связали пленного и повели с собой, исчезнув в пурге.
В полк, где служил Атаев, мне приходилось ездить часто. И всякий раз я узнавал о новых военных приключениях Пулата. Последняя встреча с храбрым разведчиком произошла уже в конце войны, под Будапештом.
Командира роты разведчиков я застал в несколько необычной обстановке. Он был в отдельной и совершенно глухой полуподвальной комнате. Кирпичная кладка стен и потолок из бетона были, вероятно, настолько толстыми и прочными, что в комнату не проникал даже малейший звук, хотя на улице гремела адская канонада нашей артиллерии. За маленьким столиком, у аппарата, сидела девушка-радистка. Она выстукивала однотонные звуки на ключе Морзе. А командир озабоченно наносил что-то на карту.
Когда я вошел в комнату, он даже не повернулся и только потом, взглянув на меня воспаленными глазами, скупо улыбнулся и кивком головы пригласил сесть. По его уставшему и сосредоточенному лицу, по отрывистому и немного взволнованному говору нетрудно было догадаться, что назревает какое-то серьезное событие.
Мне хотелось скорее и, во всяком случае, до начала боя увидеть Пулата Атаева.
— Вам придется обождать, — проговорил командир. — Пулата сейчас не увидите.
Скользя тупым концом карандаша по карте, он объяснил, что на одном участке фашисты сильно укрепили высоту, на ее каменистых склонах врыты дзоты со стальными колпаками для пулеметчиков, установлены минометы и орудия разных калибров. Сама же высота опутана несколькими рядами колючей проволоки.
— Настоящая крепость, — заключил командир. — И ему трудно разведать! Очень трудно…
— Значит, Пулат там?
— Да, вторые сутки, как заброшен во вражеское логово.
— Неужели один?
— Да, если не считать передатчика… — Капитан обвел карандашом высоту на карте и негромко повторил: — Один.
Все действия Пулата во вражеском стане немедленно становились известны здесь, в одинокой глухой комнате, где люди с напряженным вниманием и тревогой следили за каждой новостью.
Вначале эта дерзкая вылазка складывалась удачно. Проникнув в лагерь противника, Пулат сразу передал по рации, что устроился вблизи укрепленной высоты, в пустой землянке, развороченной бомбой. Дальше пошли донесения одно важнее другого: где находятся минометы, дзоты и сколько их, на какой позиции разместилась прибывшая артиллерийская батарея…
Так прошел день, другой. Потянулись третьи сутки. Мы сидели, не смыкая глаз, в угрюмой полуподвальной комнате, где боязливо подрагивал плоский огонек фитиля, вставленного в сплющенную на конце гильзу.
Командир тяжело поднялся, медленно и задумчиво стал прохаживаться из угла в угол. На стенах пластались неуклюжие тени от мигающего огня.