— Дай-ка прикурить, — подошел Сергей, протягивая руку с сигаретой.
Но шофер не изъявил ни малейшего желания выполнить просьбу. Он лениво потянулся к стеклу — чтобы поднять его. Вышколенный водитель спецмашины из совершенно специального ведомства…
И в этот момент Сергей рванул дверь автомобиля и вышвырнул шофера на асфальт. Рискованно, но прохожих не было, такая тихая улочка попалась. А может, накрапывал дождик, и все попрятались.
Надо отдать должное серокостюмному — он поднялся сразу. Взлетел, словно отпущенная пружина. Видимо, и любил, и не пропускал занятия рукопашным боем. Молча, свирепо он помчался за Сергеем, выбрасывая ноги, как рысак хорошей породы.
Сергей бежал перед ним, шагах в трех, было важно создать и удерживать иллюзию, что вот-вот, сейчас…
И шофер, как и всякий человек, абсолютно уверенный в своей силе и сноровке, попался. Влетели во двор, он был узок и пуст — то ли Сергею везло, то ли ситуация складывалась под воздействием иных сил, — Сергей мгновенно остановился и повернулся, шофер налетел на него как таран и… рухнул недвижим. Посторонний наблюдатель — будь он здесь — никогда бы не заметил, что же, собственно, произошло…
Прислонил неудачника спиной к кирпичной стене и ушел. «Волга» по-прежнему стояла у парадного, никого не было, видимо, Иван Александрович еще не справился со своим тонким делом.
Но времени для того, что задумал сделать Сергей, оставалось мало, может, всего минута.
Подошел к автомобилю, без видимого усилия оторвал трубку радиотелефона и, насвистывая «Я люблю тебя, жизнь», возвратился в свой «жигуль». Теперь следовало дождаться «самого». Он и появился, и, что было невероятно странно, напевал слова той же самой песенки, только другой куплет. Он пел про вершину любви и «это чудо великое — дети». Окончание выходило особенно проникновенно и искренне.
Сел в машину и сразу же узрел следы погрома. Даже на расстоянии видел Сергей его вылезшие из орбит глаза и искривленный страданием рот с губами… Хотя у Ивана Александровича губ не было; эта его физиологическая особенность позволила некогда — будучи в должности офицера безопасности посольства в одной дружественной негрореспублике, разоблачить измену первого секретаря. На допросе тот увидел губы Ивана Александровича и упал как подкошенный. Тело привезли на родину в цинковом гробу…
И в это время появился растерзанный шофер. Он прошел рядом с машиной Сергея, не обратив на нее и на самого Сергея ни малейшего внимания. Он видел только «шефа», пребывавшего в состоянии более чем реактивном. Возмездие — вот что угнетало раззяву…
А Иван Александрович смотрел с мистическим ужасом в глазах, было такое ощущение, что восстал сам Берия и явился на тихую улочку грозным призраком ссылки, высылки и полного стирания в порошок.
— Он едва не убил меня… — скулил шофер.
— Что ты мелешь?! У тебя «черный пояс»!
— Какой там… Рок танцуют, сволочи, вот в чем дело!
— Ладно, поехали.
— Совсем народ свели с ума. Разлагают народ. Музыка, то, се… Еврейские штучки…
— Это так, но вслух у нас об этом говорить не принято. Запомни. Ты понесешь. По всей строгости кодекса офицерской чести. И «Положения» о прохождении службы.
Оки уехали, Сергей же двинулся в сторону прямо противоположную.
Он знал этот город. Словно из предутреннего сна возникал он перед изумленным взором, взрывая горькую память динамитом отчаяния и боли…
Как же славно было здесь, на тихих прямых улицах, по которым «далеко было видно» — он помнил эту фразу великого писателя. Золотые купола стояли над миром сущим, они были видны за сто верст, и малиновый звон колоколов с серебром тоже был слышен издалека; тянулись обозы, магазины, и лавки ломились от снеди и товаров, и было будущее…
Он знал этот город лучше Ивана Александровича, потому что тот был иваном, не помнящим родства, как все они, впрочем; поэтому к мосту с фонарями и пилонами приехал на несколько минут раньше и с противоположной стороны — так он задумал и намеревался выполнить, не дрогнув.
Встал при повороте на мост. У него еще оставалось время, чтобы оценить мастерское литье государственных орлов, кои поддерживали гранит, и успокаивающий ритм фонарей, исчезающих на той, изначальной, стороне…
Но вот среди автомобилей, мчавшихся навстречу, показалась черная «Волга». «Ужо тебе…» — сквозь зубы произнес Сергей и резко взял с места.
«Волга» летела, презирая все правила, от нее шарахались, и тогда она издавала мерзкий звук «оперативного» сигнала — сирены. Ее пропускали, и Сергей словно видел матерящиеся рты таксистов и прочих обыкновенных водителей.