— Ну… Восстала всякая шваль против советской власти… — растерялся Шавров. — А что?
— Всякая шваль… — повторил Петраков. — Я был на льду Финского залива в ночь на семнадцатое… Шел на пулеметы. Видел, как умирают. Понимаешь, там, в Кронштадте, мои друзья были. Мы воевали вместе, в Туркестане… И вот я думал: а если они с мятежниками? Я же их расстрелять должен! Вот этой самой рукой!
— А может, они против были? — не выдержал Шавров. — Может, их мятежники арестовали?
— Если бы… Их судил трибунал. Вот так, краском… Поддались на агитацию врагов, оказались неустойчивыми. Я их из своей жизни вычеркнул. — Он взял Шаврова за плечо, сжал. — А ты уверен, что невиновен твой комкор?
— Уверен.
Петраков задумался.
— В этом деле назад не шагнешь… Теперь только время все по местам расставит. — Помолчав, он подошел к столику и налил в щербатую чашку темно-коричневого отвара. — Шиповник это, здорово полезный напиток. Хочешь? — И, уловив нежелание Шаврова, поставил чашку и тихо добавил: — Когда говорят: «Такой-то мне верит» — называют признанную, уважаемую фамилию, А ты вроде бы на скандал нарываешься… Или совесть мучит?
В какое-то мгновение у Шаврова вспыхнуло острое желание все рассказать. Выплеснуться, вывернуться наизнанку и очиститься, успокоиться, забыть… В круглых, немигающих глазах Петракова не было ни капли недоброжелательности или подозрения, и более того — показалось, что Петраков смотрит заинтересованно и сочувственно, и все же Шавров промолчал. Подумал: рассказать о таком — это не душу облегчить. Это просто взять и переложить часть ответственности на другого, сделать его соучастником… И выбора здесь нет, ибо человек честный и бесстрашный, выслушав подобную историю, отринет сочувствие, как нечто недостойное и порочное, и в глаза скажет горькую и страшную правду. А на попытку оправдаться, сослаться на обстоятельства, — усмехнется горестно и разведет руками: вольно ж тебе прятаться за слова, слабоволие и трусость прикрывать обстоятельствами. Сильным и честным обстоятельства не владеют, и ты лучше умри, а идеалов и убеждений не предавай никогда… Но ведь «по врагам революции»… Кто бы посмел не исполнить такой приказ?
— Ладно… — дружески кивнул Петраков. — Перейдем к делу. Суть такова: правительство закупает у капиталистов остродефицитные товары, дорогостоящее оборудование, продовольствие. Расчет идет мехами, ценным сырьем, валютой. Золотом, если сказать попросту… Все это на плечах НКПС железных дорог. — Петраков горько усмехнулся. — Наш новый нарком товарищ Дзержинский говорит, что он вообще не понимает, как действуют наши дороги и ходят поезда и почему они до сих пор раз и навсегда не встали. Добавлю, что остро не хватает кадров, а из тех, кто есть, — многие и многие не на своем месте. Профессионалы прежнего режима саботируют, наши же… — Петраков снова покривил губы и развел руками. — Товарищ Ленин сказал так: у советской власти тысячи прекрасных членов партии и столько же никуда не годных администраторов. Лучше не скажешь… В общем, мы надеемся на тебя, товарищ Шавров. Иди заполни анкету, оставь у секретаря и сообщи свой адрес. Мы тебя вызовем.
— У меня вопрос, — сказал Шавров. — Меня привел человек с улицы, а вы меня берете на секретную работу.
— Товарищ Лейхтенбергский не с улицы, а из отдела кадров. Будь здоров.
Из НКПС Шавров направился на вокзал. С того дня, как пропал Петр, он приходил сюда каждый день, по возможности к тому самому часу, когда заставила нелегкая сесть в автомобиль Зуева… Надеялся: а вдруг мальчику удалось освободиться, вырваться от бандитов и он придет на вокзал, думая, что и Шавров догадается это сделать. Но день проходил за днем, Шавров старательно прочесывал вокзальные залы, дворы и переходы, а Петра все не было. Вот и теперь, привычно обшарив каждый закоулок и покрутившись по площади, Шавров убедился в полной безнадежности своего предприятия. Потом сел на трамвай и поехал в милицию. У дежурного никаких новостей не было, и Шавров поднялся на второй этаж, к Егору Елисеевичу.
— Поступил на работу? — спросил тот с порога.
— Поступаю… — неопределенно хмыкнул Шавров. — В НКПС.
Начмил взглянул с интересом:
— А что… Это может пригодиться. Ты не откажешься нам помочь, если что?
— А что «что»? — иронически осведомился Шавров. — Вы понятнее.
— А я пока и сам не знаю, — честно признался Егор Елисеевич. — Общее размышление, не более. Воруют на железной дороге…
Шавров улыбнулся:
— Значит, своими силами не справляетесь?
— Ни черта не справляемся… — вздохнул Егор Елисеевич. — Лопаются наши ниточки одна за другой, прямо анекдот! Представляешь, один из бандитов на месте происшествия рюмочку серебряную забыл. С гербом! Мы фамилию по этому гербу установили, по адресному — место жительства. А человека — нет. Он офицер, и я так думаю, что на фронтах гражданской сгинул…