— Ваше высочество, как я ждал этой минуты. И как верил, что она наступит.
— Рада вас видеть, Де Брюин. Очень рада.
— Вы всё так же милостивы, принцесса. Бог мой, вы прекрасны, как никогда. Годы увеличивают богатство венца вашей красоты.
— Не надо, Де Брюин, годы ни к кому не бывают милостивыми.
— Как бесконечно вы отличаетесь от всех принцесс мира, ваше высочество! Любая женщина восприняла бы восхищение ею как нечто естественное, вы же подобны древнему философу. Вы препарируете всё, что происходит вокруг вас.
— Такая я есть, Де Брюин.
— Как ваша жизнь, ваше высочество? Я был уверен, что вы забудете вашего преданного слугу. По крайней мере, за всеми теми развлечениями, которыми так богат московский двор.
— Да, развлечений здесь по-прежнему много. Но государь посвящает своё время военным действиям. И сегодня Москва находится в прямой опасности. Есть предположения, что шведский король Карл XII направит свои полки на нашу столицу. Вы увидите, как строятся новые укрепления, земляные бастионы. И у нас уже есть воевода боярин Михаила Черкасский. Вам будет любопытно увидеть этого благородного человека.
— Вы верите в благородство при дворе, ваше высочество?
— Это исключение я делаю для одного боярина Черкасского. Когда мой брат был провозглашён царём, а это случилось двадцать пять лет назад, князь своим телом прикрывал брата и нашу матушку. Между тем многие считали его достойным самому занять царский престол. За него было и всё наше войско — стрельцы, которых теперь уже нет. Он и слышать не хотел о собственном возвышении.
— Но Бог с ними, с государственными делами. Как ваша жизнь, ваше высочество? Это единственное, что меня по-настоящему интересует.
— Я всё время при дворе.
— И у вас не возникает желания хотя бы время от времени удалиться в ваши родовые владения, почувствовать себя независимой и свободной?
— Вы так и не узнали Московии, Де Брюин. Это невозможно.
— Почему же? Неужели ваш брат государь так настаивает на вашем постоянном присутствии?
— У меня нет родовых владений. А выехать одной в любую государеву подмосковную слишком сложно и вызовет ненужные толки. К тому же обратили ли вы внимание, что у нас женский двор и в то же время нет женской особы рядом с государем. Брат по-прежнему не женат. Поэтому официальные обязанности царицы выполняет вдовеющая царица Прасковья, которую вы посещали в Измайлове. Но она представляет иную ветвь царствующего дома.
— И государю спокойнее, когда рядом находится его любимая сестра.
— Вы так догадливы, Де Брюин, что вам вряд ли стоит вообще задавать вопросы.
— Вы по-прежнему опекаете наследника престола, ваше высочество?
— О нет, те времена прошли. Царевич Алексей достаточно взрослый, чтобы жить отдельно ото всех со своим придворным штатом. Государь уже начинает подыскивать ему невесту среди европейских принцесс.
— А та очаровательная немка в слободе, которая собирала вокруг себя столь шумное общество?
— Вы имеете в виду Анну Монс. Забудьте о ней. Она уже три года находится под домашним арестом и не имеет права посещать даже церковь. Так решил государь.
— Я не спрашиваю причины столь сурового решения.
— Здесь нет тайн. Она пожелала выйти замуж за прусского посланника, ещё пользуясь расположением государя.
— Достаточно опрометчивый шаг. И посланник, естественно, уехал.
— Вы так думаете? Как раз наоборот. Он продолжает выполнять свои обязанности и, по слухам, ждёт освобождения своей невесты, чтобы вступить с ней в брак.
— В самом деле неслыханная история.
Не дождался приглашения к царю. Не дождался... Почему бы, сразу и не поймёшь. Всю Москву изъездил. Всё порассмотрел. Ждал. Пока Александр Данилович не передал, чтобы быть ему во дворце Преображенском. Государь там не живёт — только царевна Наталья. У неё и ассамблея состоится.
А ведь торопился. Думал, может, и на пару лет задержаться. Приустал, да и пока книгу станешь писать, доход постоянный пригодился бы. Царевна говорила о должности придворного художника. Тогда. Теперь и она словом не обмолвилась.
Государь по-прежнему всего любопытен. Расспрашивал, как к Астрахани плыть довелось. Как у села Мячкова, за Коломенским, на судно армянских купцов погрузился, а ехал — стал перечислять пристани, как их рисовать довелось. Белоомут, Шилово, Дединово, Рязань, Касимов, Муром, а там уж по Волге.