Ну, давай, растай прямо здесь.
Падай сразу к его ногам, чего стесняться?
Гермиона испуганно отвела глаза, как только он обернулся и взглянул прямо на неё. Занырнул в её сознание, раскалёнными щипцами вытаскивая наружу самые яркие моменты инцидента в ванной. Она не успела отметить, какое было выражение его лица, поэтому только глубоко вдохнула, вздёрнула подбородок и села к остальным гриффиндорцам поближе к Фэй и подальше от Гарри с Джинни. Да им было, в общем-то, наплевать с кем она сидит.
Дурная голова так и норовила повернуться в сторону слизеринцев, так что приходилось почти силой удерживать её на месте. Однокурсницы что-то болтали про программу бала и прекрасное платье, привезённое из самого Нью-Йорка, но вникнуть в разговор было сродни испытанию с драконами. Слова лишь сотрясали воздух. Пролетали мимо горячими молекулами углекислого газа.
Боковым зрением Гермиона отметила, что Малфой больше на неё не смотрел. Взяв себя в руки настолько, насколько это было возможно в одном помещении с ним, она как бы невзначай обвела взглядом аудиторию. Кто-то на партере закрыл обзор, загораживая сладкую парочку. И что она надеялась там увидеть? Прочесть его мысли, которые наверняка были заняты новой-бывшей-подружкой? Ох, Грейнджер многое бы отдала за возможность хотя бы на секунду залезть за ширму ледяных глаз и узнать, что он там прятал.
На самом деле, она обманывала себя. Её интересовало только одно.
Думал ли он о ней.
Вчера Гермиона ушла по-английски, обходясь без долгих прощаний, испугавшись кривой улыбки, жутко исказившей чётко очерченные губы. Но ведь она не боялась его, когда бесцеремонно напала в коридоре, собираясь жестоко пошутить. Конечно, она была честна с собой и прекрасно понимала, что ни за что не осмелиться сделать то, что задумала. Тогда ей было весело и легко. Легко от того, что они как в старые добрые завели шарманку обоюдной ненависти, и бесенята в голове не хотели прекращать вечеринку. Просто его лицо в собственных фантазиях приводило в настоящий восторг, пуская в голову самые безумные идеи.
Ну и шуточки у тебя, Грейнджер. Совсем с катушек съехала? Когда в следующий раз, забавы ради, захочешь снять с него штаны, подумай, ради Мерлина, чем это может для тебя закончиться.
Не смешно. Ни разу не смешно, потому что Малфой ответил. Не сделал то самое лицо, о котором мечтала гриффиндорка, искаженное страхом и отчаянием. Не бросился с ближайшей башни и не замуровался в слизеринских подземельях. Только открыл свой горячий рот и его влажный язык достал до обнаженных нервов. Крыша съехала. Скользнула по неустойчивому основанию самообладания, густо смазанная вязким маслом непреодолимого желания.
Игрался? Издевался? Убеждался в собственной неотразимости?
Да наплевать. К чёрту рогатому всё это.
Какого это, чувствовать его влечение? Ощущать кожей необузданное вожделение, приправленное хриплыми вдохами… Не сомнения и борьбу с собственным сознанием, а полную отдачу и желание брать. Забирать. Владеть. Горячо ли ему так же, как и ей, от всей этой неправильности? Если бы он только не напрягался так, если бы не дрожал всем телом, заманивая и притягивая к себе все сильнее. Если бы позволил дотронуться языком до влажной шеи и почувствовать бешеный пульс под губами. Это было бы…
— Волшебно! — восхищалась МакГонагалл где-то совсем рядом, с жаром рукоплеская. — Старосты, проводите первокурсников в их гостиные, пожалуйста, и возвращайтесь.
Гермиона, сжав бёдра, отключилась от навязчивых фантазий и, проморгавшись, уставилась на директрису. Она подгоняла неловких первогодок, заставляя детей поторопиться. Профессор Флитвик уже выводил на освободившуюся площадку несколько пар, и гриффиндорка неосознанно следила за его манипуляциями. По просьбе преподавателя Малфой галантно вывел Паркинсон в самый центр и скучающе уставился на гигантский граммофон. Зубы сжались сами собой. И что-то пониже тоже.
Да что за реакция?
— Мисс Грейнджер, — обратилась профессор, грациозно подбегая к компании скучающих гриффидорок.
Девушки повскакивали со своих мест, ожидая дальнейших инструкций.
— Мисс Грейнджер, — уже тише добавила женщина, вплотную приближаясь к Гермионе. — У вас есть партнёр?
— Что-о? — вытянулось лицо отличницы. Она не сразу поняла о чём идёт речь, путая свои недопустимые фантазии с реальностью.
— Танцы, мисс Грейнджер, — пояснила МакГонагалл, нахмурившись. — У вас есть пара?
Девушка выдохнула, возвращая глазам их обычный размер. Её слегка подёргивало, от чего хотелось ударить себя по лицу и растрясти прилипшее наваждение. Не пришлось.
Малфой смотрел прямо на неё. Лучше любой пощёчины.
— Нет, профессор, — голос предательски сорвался, и она прокашлялась, прочищая горло. – Нет партнёра.
Звучало как не самая радужная характеристика для юной девушки. А он всё продолжал смотреть.
Смотреть и что-то безостановочно искать на её лице. Отмечая для себя изменившийся за ночь цвет радужки и собранные волосы, открывающие шею. Обыкновенная. Он прошёлся глазами по щебечущим вокруг бывшей деканши гриффиндоркам. Ни грамма интереса к его персоне. Никто не знает.
Прекрасно. Язык за зубами она умеет держать. В некоторых случаях. Ему бы тоже не помешало.
Отлепись от неё, наконец.
— Нужно поскорее решить этот вопрос, мисс Грейнджер, — намекала директриса, вытаскивая её из ледяного плена. — Вы танцуете первый танец и не должны ударить в грязь лицом. Я, конечно, надеялась на помощь мистера Уизли, но честно говоря, его танцевальные способности…
Женщина огляделась по сторонам, будто проверяла, не подслушивает ли кто.
— … оставляют желать лучшего, — закончила она, практически шепча. Манеры не позволяли ей в открытую кого-то критиковать, тем более в присутствии дам.
Слепой бы заметил, что Рон и двух шагов в танце сделать не способен. Было бы уморительное зрелище для Министра и всех его помощников: в шикарном фраке, но донельзя неловкий Уизли и пунцовая Гермиона, прячущая от него свои ступни. Лучшей комедии и представить себе было нельзя. Возможно, профессор трансфигурации хотела как лучше, поставив в пару, как она предполагала, двух влюблённых, но получилось как раз наоборот.
— Я буду танцевать с кем скажете, профессор, — не слыша собственного голоса пролепетала гриффиндорка, уставившись на пальцы белобрысого слизеринца, что сжимали тонкую талию Паркинсон.
Профессор Флитвик включил другой вальс, и пары закружились по партеру, двигаясь в определённом рисунке.
Какого чувствовать его руки на своём теле?
В своём теле.
Соберись. Отвернись.
— Выбор у нас не большой, мисс Грейнджер, — с сожалением предупредила МакГонагалл. — Но с мистером Забини вы смотрелись просто отлично и могли бы…
— Нет, — оборвала Гемиона, тоном недопустимым в разговоре со столь почётным представителем волшебного мира. — Мистера Забини, пожалуй, исключим.
Она смотрела на свою наставницу глазами побитой собаки. Нет, только не Блейза. Не после всего, что случилось. Если их поставят в пару на бал, пошлыми карикатурами они не отделаются. Впору будет ставить автографы на волшебной Камасутре.
А еще Фэй как-то странно глянула на свою соседку, услышав фамилию заносчивого слизеринца. Интересно, что её так привлекло?