— …что делать дальше, короче.
Забини скрылся за эффектной аркой, взмахнув напоследок полами чёрной мантии, и комната погрузилась в тишину. Драко взъерошил волосы, не зная, куда деть свои руки. Вид идеальной осанки прямо напротив жутко раздражал. Почти до мелкой трясучки. Как она может быть такой спокойной? После всего, что он позволил ей сделать, надоедливая отличница никак не выходила у него из головы. И еще эта сука Пэнси подливала масло в огонь подробными рассказами о том, как выглядела грязнокровка в бальных платьях. Она хотела поглумиться, но разыгравшаяся фантазия Драко сыграла с ней злую шутку. Он во всех подробностях представлял это хрупкое тело, что с таким отчаянием жалось к его собственному, в дорогих сверкающих платьях. Её худые ноги, по которым струилась ткань, открытые тонкие плечи, узкую талию и, блять, губы. Её губы, которые не было никаких сил выковырять из собственной башки. Просящие, умоляющие, так жадно в нём нуждающиеся. Не было почти никаких шансов сдержаться. Он бы задушил сам себя, чтобы только заткнуть мерзкую тварь, что ворочалась в грудине и просила оттолкнуть. Он ведь почти сделал это. Послал сигналы от мозга к рукам, но они решительно его не слушались. Он вцепился в тонкие кисти мёртвой хваткой, готовый выдернуть наглую гриффиндорку из своего личного ада и утопить в чёртовой ванне. Но её рот открылся. Горячий и влажный открылся для него. Просящий его.
Блять.
Драко расставил ноги, чувствуя напряжённый член, что упирался в брюки. Шумный выдох гриффиндорки со своего места резко прошёлся по его сознанию. Такой тяжёлый и густой, будто она тоже думала сейчас о чем-то подобном. Будто он касался её не своём покалеченном сознании, а прямо здесь и сейчас. С этого сраного дивана касался её, и ей это нравилось.
Маленькой и слишком гордой отличнице. Он воображал, как она, вспоминая его руки, ворочается ночами по постели, как липнут волосы к влажному от истомы лицу. Закусывая до кровоподтёков губу представлял, как сводит судорогой худые бёдра, зажимая между собой тонкую ладошку в ритмичном танце.
Ох, валить отсюда. Бежать подальше, пока чёртовы брюки не разорвало от возбуждения. Но он только вжался в диван. Слишком сильно накрыло мозги, накрыло этим приторным воспоминанием так сильно, что дрожали руки, а грязный язык так и грозил развязаться, сказать ей, какая она мерзкая сука, что заставила чувствовать его всё это. Заставляла все время смотреть на неё и закусывать изнутри щёки. Причинять себе боль, что бы только выкинуть из головы все мысли. Все эти воспоминания, отпечатавшиеся на веках грёбаным клеймом. И как она может сидеть там, уткнувшись в учебники, зная, что он прожигает её спину глазами, даже не пытаясь скрыть возбуждение? От мыслей. От каких-то тупых кусков собственного наваждения. Стоит ей повернуть голову и её глаза моментально встретятся с последствиями этих болезненных фантазий, выпирающими из брюк. От осознания этого он возбуждался ещё больше, мысленно умоляя её повернуться.
Пусть сама валит отсюда. Из этой башни, из Хогвартса, с этого грёбаного континента.
— Страшно представить, чтобы ты сделала, если бы застала меня голым. — он слышит свой хриплый голос как будто со стороны. Что блять? Какого хрена, Драко, что ты несёшь?
Поздно. Поздно нахер забирать всё это обратно. Она отравила его рот своим языком.
Тридцать секунд. Сорок. Тишина. Ноль реакции.
— Я к тебе обращаюсь, — скорее грохот, а не речь здравомыслящего человека (хотя, куда уж там). — Грейнджер.
Её имя он практически пролаял. Неподвижная фигура после пары глубоких вздохов медленно повернулась на стуле полубоком, и чёрные глаза встретились с болезненно-белыми, прорезая их бесконечной темнотой. Ниже её взгляд не опускался, но касался его раздвинутых ног откуда-то изнутри.
— Ты, должно быть, головой ударился, Малфой, — выплёвывет каждое слово с таким отвращением, будто её только что заставили съесть порцию паучьих яиц. — Вся кровь из головы в одно место ударила?
Десять очков Гриффиндору!
Мерлин, как же ты права сейчас. Как близка к истине между напряжёнными бёдрами. Захотелось хлёстко ударить себя по лбу и рассмеяться в голос от этой невероятно правильной догадки, но Драко только сжал зубы, с силой проталкивая сквозь них слова.
— Уже забыла, как набросилась на меня в ванной старост, а, Грейнджер?
Её лицо скривилось фальшивой ухмылкой, и она разорвала прямой зрительный контакт.
— Набросилась? Да ты сбрендил, — отвернулась, листая учебник.
Конечно, книга сейчас гораздо интереснее. Ну уж нет. Не смей поворачиваться ко мне спиной, ненасытная сука.
Драко выпрямился на диване, борясь с желанием подойти и ёбнуть её головой об столешницу. Она бесила и возбуждала его одновременно, от чего он только больше ненавидел самого себя. Только больше хотел, чтобы зверь внутри сожрал его и прекратил это безумие, граничащее с полным и неотвратимым пиздецом.
— Так мне показалось, или ты умоляла меня засосать тебя? Пускала сопли и жалась, словно недоёбанная шл…
— Закрой пасть, Малфой, — её лицо снова прожгло в нём дыру. Оно пылало от разгоравшегося внутри огня, и его дико прельщала мысль, что этот огонь разводил он сам. — Да, тебе показалось. Потому что ты растерял последние мозги, выполняя тупорылые задания своего драгоценного Забини. Видимо, нырял головой в унитаз, исполняя очередной приказ. Советую поискать остатки содержимого своей черепной коробки на дне водосточной трубы.
Её лицо искажала неподдельная ненависть. Напряжение в штанах спало также резко, как появилось, будто его вытряхнули из него, слово пыльный ковёр. Она знала. Знала, Салазар её побери, про задание. Дьявол. И как давно? Явно не до того, как ворвалась к нему в ванну за поцелуями.
Малфой рывком встал и скинул мантию (штаны бы тоже снял, чего уж там). Уверенным шагом преодолел расстояние между собой и гриффиндоркой, отмечая, что её глаза неотрывно за ним следят. Не было больше никаких моральных сил разговаривать с ней с дивана. Смотреть на эту расслабленную фигуру и эгоистично считать, что из них двоих неуютно было только ему одному. Он облокотился бёдрами об её стол, упираясь ладонями в столешницу по обе стороны от себя. Девчонка слегка отодвинулась, заливаясь краской.
Алые пятна на её щеках приводили в дикий восторг, стряхивая тяжёлыми влажными кусками грязи бушующую ярость.
— Ты совсем потерялась в своих книгах, мисс я-нахрен-всё-знаю? Что за ахинею ты здесь несёшь? — он смотрел на неё сверху вниз, но она нисколько не смущалась.
Гермиона отбросила перо и скрестила руки на груди, откидываясь на стуле. Почти копировала его манеру разговаривать с окружающими, только не хватало щепотки высокомерности. Кончик её языка застыл в уголке губ, а глаза хищно прищурились. Малфой окаменел и вцепился в столешницу до побелевших костяшек, чтобы не потянуться к Грейнджер руками.
— Нет, мне просто интересно, что ты собирался сделать? Облить тыквенным соком моё платье? Подставить подножку? Подёргать за волосы, как долбанный первокурсник? Что за детский сад вы устроили вместе с этим недомерком Забини?
— Следи, нахер, за языком, — прорычал он сквозь зубы, глубоко в душе успокаиваясь.
Она знала про задание, но не знала, в чём оно заключалось. Не знала, что целью была вовсе не грязнокровка, а сам Драко. Это Принц змеиных подземелий должен был позорить себя рядом с ней на балу. Но так даже лучше. Пускай думает, что все именно так, как и представляет её умная лохматая головушка.
— За своим, нахер, следи, — бросила она, не придумав лучшего ответа, и уставилась в стол.
Малфой тщательно осмотрел её недовольную фигуру, придирчиво зацепившись за явно магловский внешний вид, и с ужасом заметил, что в груди пусто. Что ничего не бьётся внутри, отбивая органы и пробивая лёгкие, заставляя стенки глотки прилипать друг к другу и сжиматься в ком от ярости. Только тянущее куда-то в ноги чувство, скользящее по оголённым венам и мышцам.
Что-то перевернулось с ног на голову и это до смерти пугало его. Заставляло внутренности сворачиваться в комок сухих нервов, но не от очередной истерики мерзкой твари. Не было её. Она его бросила. Отгрызла себе лапу, чтобы сорваться с цепи, и просто исчезла.