— Так, ты должен расслабиться, иначе у нас ничего не получится, — Гермиона приложила руку к подбородку, принимая крайне задумчивый вид. — Я знаю. Давай просто потанцуем.
— Мы всю неделю только и делаем, что танцуем, если ты не заметила, — улыбался Невилл, изо всех сил изображая плещущееся через край удовольствие от процесса.
— Ты не понимаешь, — Грейнджер подошла к столу с граммофоном и быстро наколдовала огромную пластинку. — Мы должны просто потанцевать. Забудь про номер. Забудь вообще про бал, давай попробуем немного расслабиться. В неформальной обстановке, так сказать.
Она лукаво подмигнула ничего непонимающему Долгопупсу и поставила чёрный диск в граммофон.
— Я включу песню из одного магловского фильма, и мы просто покружимся здесь, можешь хоть до потолка прыгать, главное, отпусти все мысли и ни о чём не думай, — Гермиона поставила иглу на пластинку и вернулась на партер. Она поправила пряжку на специальных танцевальных туфлях и закатала джинсы на ещё один оборот.
— Ты серьезно, «Грязные танцы»*? — засмеялся Невилл, едва услышав первый аккорд.
— Ты знаешь!
— Естественно, я знаю, бабушка, конечно, под страхом смерти не признается, но она смотрит этот фильм постоянно, хоть и терпеть не может «этих мерзких янки», — на последней фразе он спародировал ворчливый тон своей бабушки под звонкий грейнджеровский смех.
— Твоя бабушка смотрит телевизор? — искренне удивлялась Гермиона, на все сто процентов уверенная, что волшебники из чистокровных семей никогда и близко не приближаются к подобной технике.
— Ты должна унести этот секрет с собой в могилу, — мрачно пробурчал Невилл, стараясь изобразить серьёзный тон.
— Клянусь, никто не узнает. И хватит болтать, давай же потанцуем!
И они танцевали. Просто двигались по гладкому партеру, думая каждый о своём. Позабыв о технике, правилах и ограничениях, просто пускали свои тела в свободное плавание, отдаваясь союзу двух прекрасных голосов, исполнявших мировой хит сегодня только для них. Гермиона без стеснения подпевала во весь голос и кружилась до одурения, хлопая в ладоши. У зала была прекрасная акустика, и каждое слово песни отдавалось невероятным восторгом во всём теле. Грудь сжималась от наполняющей радости, а сердце само подстраивалось под ритм мелодии. Красивым движением Невилл соединился в танце с Гермионой и энергично повёл её по кругу, импровизируя от начала до конца. Он использовал хорошо отработанные движения, которые получались у него наилучшим образом, сочетая их с музыкальной композицией. Он и не заметил, как сделал ту самую поддержку прямо в припеве но, разволновавшись, в очередной раз упустил партнёршу из рук. Гермиона ни капельки не смутилась, собираясь продолжать веселье, но музыка внезапно оборвалась, а по залу эхом разнеслись скупые аплодисменты.
Прислонившись плечом к дверному проёму с самодовольной улыбкой на лице, рукоплескал Малфой, снова и снова сталкивая ладони. Он был одет в чёрную облегающую рубашку, расстегнутую на пару пуговиц и заправленную в такие же чёрные брюки. Весь его вид просто кричал о вселенской скуке. Наконец, покончив с овациями, он лениво, будто делая этому миру огромное одолжение, зашагал к партеру.
— Мы репетируем, — констатировал Невилл очевидный факт, хмуря брови. — Что тебе нужно?
— Я в курсе, Долгопупс, как ты мог заметить, мои глаза всё ещё на месте, — безразличным жестом он сунул руки в карманы, останавливаясь возле граммофона. — Занятная у вас здесь музыка.
— Нам не до шуток, Драко, у нас мало времени, — не слишком вежливо продолжал Невилл, пытаясь прогнать назойливого посетителя и обойтись при этом малой кровью.
— А похоже на то, что я шучу? Меня прислала МакГонагалл, кажется, она упоминала, что у вас что-то там не получается, — ехидно отвечал Малфой поглаживая длинными пальцами музыкальный аппарат. — Я не напрашивался, у меня игра послезавтра, так что будь добр, объясни, в чём проблема и как можно скорее освободи меня от своего общества. Но, конечно же, я могу и уйти, если ты уже всему научился.
— У нас не получается поддержка, — сухо призналась Гермиона, прерывая назревающую перепалку и до конца всё еще не верящая, что МакГонагалл могла прислать Малфоя на помощь. Но больше всего поражал факт того, что он каким-то невероятным образом согласился. Чем же они обязаны такой честью?
— Видимо, та самая, на которой он тебя чуть не уронил, — ухмыльнулся слизеринец. — И почему я не удивлён?
— Ты пришёл издеваться или помогать? — голос Гермионы предательски дрогнул, стоило серым глазам напрямую встретиться с её карими.
— Смотри внимательно, Долгопупс, и учись, пока я жив, — Драко движением руки запустил граммофон, и магловская песня заиграла сначала.
— Не зарывайся, Малфой, — предупредила Гермиона, но всё недовольство рассыпалось, стоило высокомерному аристократу приблизиться к ней почти вплотную. Её каблуки хоть и не были высокими, всё же прибавляли несколько сантиметров в росте, и она доставала ему почти до подбородка.
Разницу между разными партнёрами Гермиона могла практически потрогать руками. Он ещё не сделал ни одного движения, а его уверенность уже исходила жаркими волнами, передаваясь ей куда-то в живот. Он медленно поднял ладонь и, не касаясь кожи, провел костяшками вдоль её скулы. Его пальцы продолжили движение к шее и плечам, все также скользя по воздуху, дразня и заставляя её сердце раз за разом пропускать удары. Он внимательно, с долей какой-то вымученной нежности следил взглядом за своей рукой, будто это был единственный способ дотронуться до неё.
И её кожа чувствовала. Представляла, давая фантазии разыграться, покрываясь мурашками вслед за его взглядом.
Она вздрогнула, когда под конец вступления, он требовательно взял её за руку и притянул к себе, придерживая не за талию, как обычно, а, приложив широкую ладонь к лопаткам. Держась на расстоянии, Малфой начал неторопливо её вести, разбавляя плавные движения резкими переходами и требовательными наклонами там, где это было необходимо. Он не сводил с неё глаз, давая команды где-то на подсознательном уровне, и Гермиона не могла точно объяснить, почему её тело всегда знало, что именно нужно делать. Она сама была одним большим и плывущим по танцполу сгустком нервных окончаний, реагировавшим на каждое движение. Вместо музыки в ушах билась кровь, дублируя неровный сердечный ритм. Малфой то приближался вплотную, прижимая к своей груди, то отдалялся, то кружил её, словно волчок, рывком возвращая к себе. Он умело играл её телом и душой, как опытный музыкант, идеально знающий свой инструмент. Он властвовал над ней единолично.
Гермиона даже не заметила эту ненавистную поддержку, которая так отчаянно сопротивлялась Невиллу. Драко это не стоило никаких усилий, он не прервал зрительного контакта, осторожно опуская её на землю и продолжая танец.
Она не заметила её и во второй и в третий раз. Только бешено несущуюся по венам кровь в том месте, где он касался её.
В танце он был совершенно другим человеком, настоящим мужчиной, требовательным, но бесконечно внимательным. Отдающий женщине всего себя, но и не забывающим брать. О, Мерлин, да Гермиона бы ему всё на свете отдала за один такой танец. А лучше за парочку.
Он не боялся и не прятался за маской равнодушия и отрешённости. В нем было больше страсти, чем когда он просил её поцеловать в Башне старост. Гермиона жадно вдыхала эту самую страсть, смешанную с его сдержанным и еле уловимым ароматом. Он забирался руками ей под одежду, касаясь только её ладоней и спины. Залезал под самую кожу
светлыми глазами, изучающими каждый сантиметр её лица.
Разворачивал её всю наизнанку. Был глубже, чем внутри.
Хотелось быть ближе. Провести ладонями под рубашкой и почувствовать, как мышцы содрогаются под пальцами. Она бы провела рукой вдоль его позвоночника и полоска ремня не остановила бы этот путь.