— Это Вы можете обсудить с вашим деканом — мадам Трюк. Если мне не изменяет память, она судит сегодняшний матч, мистер Поттер. Сейчас же возьмите себя в руки и вернитесь на поле, Вы капитан команды и Вам нечего делать на трибунах в разгар игры, — Минерва МакГонагалл взмахнула палочкой и наколдовала невидимый навес, спасающий от настойчивого шторма.
За её спиной слышалась беспокойная возня и оживлённые разговоры, кто-то снял свою мантию, опуская её на пол, профессор зельеварения траснфигурировал бесхозную деревяшку в широкие носилки и использовал заклинание левитации. Беспрекословно подчиняясь магии, накрытое одеянием нечто оторвалось от земли, но косматая борода огромного великана внезапно перекрыла обзор.
— Продолжай игру, Гарри, — пробасил немного неопрятный лесник серьёзным тоном. — Я прослежу, чтобы всё было в порядке.
Гарри Поттер предпринял последнюю бессмысленную попытку разглядеть хоть что-нибудь сквозь очертания силуэтов в мантиях, но быстро понял, что только нервирует магов своим ослиным упрямством, раз даже близкий друг Хагрид просит его убраться.
— Как только прозвучит финальный свисток, я буду в замке, — мрачно бросил он, сжимая пальцами древко метлы и эффектно разворачиваясь на сто восемьдесят.
Вся его команда повисла в воздухе, мужественно игнорируя непогоду и устремив в сторону трибун намокшие лица. Гарри с нескрываемым упрёком взглянул на команду соперника и, сжав зубы, сделал шаг в стену из дождя.
***
Странный треск стоял в ушах, стуча по барабанным перепонкам и раскалывая голову надвое. Больно. Очень больно. Какая-то вакуумная прострация, сжимающая тело в тиски, выкручивающая каждый позвонок в обратную сторону. Грудь вздымалась с некоторой неохотой, с трудом пропуская воздух через потяжелевшие лёгкие. Что за чёрт? Куда подевались руки и ноги? Их как будто просто…нет. И головы тоже.
Да, было бы неплохо избавиться от неё. Хоть ненадолго.
Глазные яблоки метались под веками, мозг лихорадочно подкидывал воспоминания, по кругу воспроизводя последние события. Стоп. Квиддич. Да, была игра, это точно, последняя в семестре, определяющая победителя этого сезона. Флаги, красно-золотые шарфы, бешеные крики, серые тучи, лениво ползучие по горизонту, маленький крылатый мячик, пролетевший прямо перед глазами…
Мысли закрутились сумасшедшем калейдоскопом, стоило сознанию юркнуть куда-то между спинным мозгом и черепом. Гермиона открыла глаза. Лучше бы она этого не делала. Свет резанул стрелой прямо в зрачки, а упрямая пелена отступила только после третьей попытки зажмуриться и проморгаться. Что-то ковырялось в левой ноге, вскрывая плоть и разрывая вены, и девушка застонала от страшнейшей боли, расползающейся горячим потоком по всему телу.
— Гермиона, — этот голос… он точно был ей знаком.
Да, определённо.
Только что утихнувшая боль снова вернулась, сопровождаемая злым шипением сквозь стиснутые зубы.
— Нет, не пытайся встать, — тёплая рука сжала её пальцы и, тело внезапно обрело само себя. Вернулось. Вот же оно. И этот голос, что он там сказал? Она не чувствует даже собственной головы, неужели этот глупец всерьёз думает, что у неё получится подняться на ноги? — Гермиона, не двигайся.
Да хватит уже прикалываться, как можно двигаться в таком состоянии?
Гарри Поттер. Точно. Это же его голос. Окрашенный каким-то преувеличенным сочувствием и беспокойством, но это точно был он.
— Гарри? — она расслабила веки, перестав жмуриться и фокусируя взгляд на своём друге. — Что случилось?
Голос хрипел, да и вообще был с трудом узнаваем. Гермиона попробовала прочистить горло и почувствовала лёгкую тяжесть в груди от напряжения. Зелёные глаза под стеклами круглых очков с какой-то необъяснимой нежностью блуждали по её лицу, а пальцы сжимались всё сильнее. Плечи ловца, закутанные в толстое полотенце, резко расправились. Влажные волосы торчали во все стороны, придавая намокшему с головы до ног спортсмену крайне взбудораженный вид.
— Слава Мерлину, — выдохнул Поттер и, приподнявшись со своего места, наклонился, чтобы прикоснуться губами к её холодному лбу. — Как ты себя чувствуешь?
— Спроси что-нибудь полегче, — простонала она, снова прикрывая веки. Казалось, что слишком много сил уходит на то, чтобы держать глаза открытыми. — Что со мной?
Она бы и сама попробовала выяснить, да только ей с трудом удавалось даже осознавать, где она находится, а уж соображать во всю силу мозг и вовсе отказывался. Темнота под веками грозила снова лишить Гермиону сознания, и ей пришлось открыть глаза, заново привыкая к свету.
И что же он молчит?
— Гарри? — она напряглась изо всех сил, чтобы немного повернуть голову и посмотреть на внезапно затихшего Поттера. Он без интереса пялился в окно позади её постели, не собираясь реагировать.
Окно. Скудный интерьер, смесь из запахов самых различный зелий, резной потолок.
Больничное крыло. Ох, только не это.
Странное чувство тревоги заполнило грудную клетку и лягнуло сердце по боку, от чего мерно шагающий орган встал на дыбы и ринулся галопом, стучась в рёбра.
Гарри всё-таки удосужился спуститься с небес на землю и посмотреть в испуганные глаза.
— У тебя перелом бедра в трёх местах, — вымученно сказал он и снова сжал её пальцы, будто пытался защитить от страшной правды. — Кость раздроблена. Бладжер прилетел тебе в ногу на всей скорости, он пробил трибуну и…
Продолжать он не стал, закусив губу, прокручивая это кошмарное воспоминание у себя в голове. В тот жуткий момент он тянул руку к заветному снитчу, и всё произошло прямо на его глазах. Гарри чуть не свалился с метлы, когда услышал сдавленный крик своей лучшей подруги и хруст растрескавшегося дерева.
Он вздрогнул. Наверное, даже к лучшему, что МакГонагалл выгнала его с трибун.
Гермиона нахмурилась, но в целом выглядела вполне спокойно, не особо удивляясь рассказу.
— Что говорит мадам Помфри? — наконец спросила она, и Гарри сделался мрачнее тучи. Надо было ему взять с собой Джинни.
— Мне так жаль, Гермиона, — его подбородок столкнулся с грудью, но после глубокого вздоха он быстро поднял голову, кусая обветренные губы.
Что?! Ему жаль? Да что здесь происходит?
Грейнджер завозилась на своей койке, стараясь игнорировать всепоглощающую боль. Она подняла дрожащие руки к своей груди, пытаясь нащупать край одеяла, которым была накрыта по самое горло.
Нет. Быть такого не может. Какой-то дурацкий бладжер не мог. Просто не мог.
Скажите, что это шутка.
Было даже страшно закончить мысль. Чёрт побери, да где херов край этого одеяла?!
— Убери, убери это, Гарри, — цедила она, цепляясь за ткань непослушными пальцами. — Гарри Поттер, мать твою, убери это чёртово одеяло от меня!
От её внезапного крика ловец вздогнул, сглатывая ком в горле. По щекам подруги уже струились слезы, убегая куда-то в шею, а её дрожащие руки лихорадочно шарили по собственной груди. Вот же идиот, напугал её до смерти своими глупыми намёками. Как не хватало сейчас Джинни с её фирменными подзатыльниками и успокаивающим тоном.
Гарри аккуратно поднял край одеяла и откинул его в сторону легким движением. Гермиона тут же замерла, уставившись на свою левую ногу, опухшую и тщательно забинтованную. Под белоснежной тканью проглядывалось красно-коричневое пятно, рвущееся к верхним слоям волшебного бинта. От основания до самого колена нога была скрыта полотном, а на икре проступила россыпь фиолетовых синяков. Правая конечность, согнутая в колене и расслаблено откинувшаяся на постели, выглядела как обычно, без видимых повреждений. Больничная рубашка задралась до самого живота, но Гермиона не чувствовала и капли стеснения. Внешний вид волновал её сейчас в самую последнюю очередь, и она не стала сдерживать облегчённого вздоха.