Привет, это я.
Просто я хочу знать, не хотела бы ты встретиться спустя все эти годы.
Поттер вывел на площадку свою Уизлетту, и под первые строчки песни они просто стояли и смотрели друг на друга под светом прожектора.
Нам нужно всё обсудить.
Говорят, что время лечит,
Но мне не становится легче.
Они медленно становятся в танцевальную позицию, всё еще не отрывая глаз друг от друга. Гермиона поджимает губы, не спуская глаз с друзей, и сдерживает слёзы, сидя на краешке банкетки и сжимая в пальцах край мантии.
Привет, ты слышишь меня?
Я предаюсь призрачным мечтам о том, какими мы когда-то были.
Тогда — в юности, наполненной свободой
Я и забыл, что значит, когда мир не у твоих ног.
Пара на партере начинает медленно двигаться, а у Малфоя останавливается сердце, потому что в следующий миг по щекам Грейнджер хлынули слезы. Его стул заскрипел от рывка, но твёрдая рука Забини остановила попытку к бегству.
Мы такие разные.
И нас разделяют миллионы миль.
Гарри закружил Джиневру по танцполу, а Гермиона закрыла покрасневшее лицо руками. Плечи мелко тряслись от рыданий, а у Малфоя тряслись внутренности, меняясь местами, толкаясь в глотку сгустками зловонной жижи.
Привет из другой жизни.
Наверное, я набирал твой номер тысячу раз,
Чтобы сказать «прости» за всё, что натворил,
Но когда я звоню, тебя никогда не бывает дома.
Робб пел эту песню только для Гермионы. Пронзительный голос наполнял грудь, выбивая из неё весь воздух. Она сидела к исполнителю спиной, но чувствовала кожей вибрацию от его голоса и пение старого рояля. Пальцы ловко перебирали клавиши, и музыка заполняла собой зал. Весь профессорский состав, сдерживая слёзы радости, заворожённо наблюдал за Гарри Поттером, который чувственно вёл партнёршу по партеру, заглядывая в её карие глаза.
Ты здесь. Она там. Это расстояние кажется просто огромным.
Привет из другой жизни.
По крайней мере, я пытаюсь,
Извиниться за то, что разбил тебе сердце,
Но это неважно, ведь тебе уже всё равно.
Малфой отвернулся от сцены и грубо отпихнул от себя Пэнси пытавшуюся затащить его на партер. К Поттеру и его подружке уже присоединился Министр с МакГонагалл и ещё несколько преподавателей, студены подтягивались в этот печальный вальс, а Драко лишь смотрел на свои ботинки, сжимая до боли зубы и впиваясь ногтями в ладони.
Что-то очень тёмное и скользкое подсказывало ему, что она всё слышала. Что вся та грязь, которую он выливал из своего чистокровного рта, долетела до неё, пачкая девичью гордость и последние кусочки самоуважения.
Он поёт для неё, только для неё одной, Поттер танцует для неё, а что сделал ты? Украл её достоинство? Растоптал самооценку, взял чужое без спроса? И ничего не дал взамен, кроме боли.
Нравится тебе?
Такой чистый Малфой и такие грязные его слова и мысли. Наверное, ты действительно нравился ей. Наверное, она ненавидит себя за это.
Наверное, ты на самом деле мерзкое чудовище, и химера не внутри тебя, она — твоя сущность.
Гордись. Прими. Живи с этим. Живи с её слезами под собственными веками. Делай вид, что насрать. Или наплюй, если сможешь.
Когда песня закончилась, Драко её больше не видел.
И после каникул Гермиона Грейнджер не вернулась в Хогвартс.
Комментарий к 11
*Тор — скандинавский бог грома, молнии и войны
https://www.youtube.com/watch?v=vlZ9kjCrGJw - Песня Робба
========== 12 ==========
Мне приходится иметь дело с тем, что я чувствую.
Во мне нет того безумия, чтобы скрывать истину.
Я мог бы вывернуть руль..(c)
Twenty One Pilots - Car Radio
Июль 2006 года, Лондон.
Маленький «форд» рассекал широкую улицу под мерное рычание мотора и шелест колёс по горячему асфальту. Несвойственный этому вечно серому городу зной опустился совсем внезапно, высушив воздух и расчистив небо от густых туч. Поворот за поворотом и автомобиль уходил всё дальше от оживлённых проспектов, заполненных людьми, магазинами и нескончаемым потоком машин. Дорога становилась уже, разметка бледнее, а жилые и коммерческие здания явно были старше тех, что красовались в центре города своими панорамными окнами и зеркальными обшивками.
Жизнерадостный голос радиоведущего из старенькой магнитолы предупреждал, что жара продержится как минимум ещё неделю, и советовал не оставлять домашних животных в закрытых автомобилях, а чтобы освежиться в этот душный понедельник, диджей предложил послушать американских панк-рокеров, у которых «пламя внутри, и снег за окном».
Под нервную скрипку высокий голос солиста пропел, что нужно прогнать свою нежность прочь, и настал декабрь. Да, декабрь сейчас бы точно не помешал, или хотя бы маленькая тучка, которая спрячет этот солнечный диск на пару часов.
Тёплый ветерок, ворвавшийся сквозь настежь открытое окно, разметал каштановые с выгоревшими прядями волосы, едва достававшие длиной до плеч. Гермиона Грейнджер расчесала их рукой, стуча пальцами по рулю под ритм песни и качая головой. Рокеры пели о любви, что была в самой крови, холодная как зима, и девушка крутанула регулятор, чтобы сделать погромче. Может, этот высокий голос и тяжёлые гитары действительно её охлаждали.
Она ещё издалека увидела, что не успеет проскочить на мигающий зелёный и притормозила на единственном в этом районе регулируемом перекрёстке. В машине сразу стало в несколько раз жарче, как только поток воздуха перестал гулять по салону сквозь открытые окна. Воистину, адское пекло. Гермиона качала головой и на втором припеве уже во всю подпевала американцам, судорожно вспоминая название группы, чтобы позже приобрести весь альбом. Она смотрела куда-то на противоположную полосу, не следя за светофором, но, когда её взгляд медленно прополз по почти стёртой зебре, рот захлопнулся, а куплет так и остался без бэк-сопровождения. Она нахмурилась и вытянула шею, будто пыталась получше разглядеть человека, неторопливо переходящего через дорогу, но зрение её не подводило, и даже не было места галлюцинациям. Тёмно-медная кожа, чёрные волосы, аккуратно уложенные, и лёгкая вальяжность в походке выдали своего обладателя, бывшего слизеринца — Блейза Забини. В лёгкой рубашке и светлых джинсах он перешёл через дорогу и скрылся в самом обычном на первый взгляд продуктовом магазинчике с непримечательной вывеской.
Настойчивый сигнал где-то позади выдрал Гермиону из раздумий и, переключив передачу, она резко газанула, стыдливо улыбаясь в зеркало заднего вида. «Форд» объехал здание и встал на маленькую парковку позади этого самого магазинчика. Девушка закрыла окна, пощёлкала регуляторами и кнопками, заглушила мотор и вышла на улицу, зачёсывая волосы назад рукой. Они были слишком коротки, чтобы лежать на плечах, всегда выбивались, если заправлять их за уши, и она просто перекинула пряди на одну сторону, открывая шею и два серебряных колечка в хряще правого уха, сидящих близко друг к другу.
Вообще-то она тоже собиралась именно сюда. «Гнилое яблоко» — единственный волшебный магазин в этой части города и очень удачно располагался в тихом районе недалеко от её дома. Она редко встречала здесь знакомых и уж тем более каких-либо знакомых по Хогвартсу.
Гермиона поправила маленькую сумочку на плече, скептично осмотрела себя в отражении автомобильных окон и вышла с парковки.
Колокольчик над стеклянной дверью нервно оповестил о посетительнице. Толстый продавец с лысеющей головой сразу узнал её и мерзковато улыбнулся. Он неуклюже слез со своего стула за прилавком и вышел из-за стойки, переваливаясь с ноги на ногу.
— Леди желает свежего сыра? — прокряхтел он и снова улыбнулся, обнажая серые маленькие зубы.
— Нет, пачку «Мальборо», пожалуйста.
Толстяк опустил голову, и на его шее проступили два подбородка. Он повернулся к полке и подцепил пальцами красно-белую пачку сигарет, протягивая её покупательнице. Гермиона дотронулась до упаковки и в тот же момент оказалась в совершенно другом месте. Скудный свет от свечей, типичная старомодная обстановка застрявшего где-то в восемнадцатом веке волшебного мира, и запах старья и пыли вернули её в мир, от которого она так упорно убегала уже несколько лет.